Дилаф смиренно упал к его ногам.
— Хроден, — прошептал он.
Джьерн вздрогнул от удивления.
— Да, артет?
— Я усомнился в вас, хроден, — признался арелонец. — Я думал, что лорд Джаддет проклял вас, что вы не знаете, что творите. Но теперь я вижу, что ваша вера сильнее, чем я полагал. Я понял, почему вас почтили званием джьерна.
— Извинение принято, артет. — Хратен старался, чтобы голос не дрожал от усталости. — Каждый может усомниться в трудные времена, ведь вам с братьями пришлось нелегко после моего изгнания.
— Нам не следовало терять веры.
— Тогда учись на прошлых ошибках и в следующий раз не позволяй сомнениям смутить тебя. Можешь идти, артет.
Дилаф поднялся и попятился к выходу; Хратен внимательно изучал его лицо. На нем читалось искреннее уважение, а вот раскаяние арелонца казалось показным. Взгляд переполняла смесь восхищения и беспокойства, но удовольствия по поводу возвращения джьерна он не испытывал. Война между ними еще не закончилась.
Хратен был слишком измучен, чтобы волноваться насчет Дилафа, так что он доковылял до своих покоев и, собрав остатки сил, распахнул дверь. Его вещи лежали грудой в углу комнаты, дожидаясь, пока их выкинут. В панике джьерн ринулся к куче. Он нашел сундук с сеоном под ворохом одежды; замок был сломан. Вытащил из сундука стальной ящик и осмотрел со всех сторон: дверцу покрывали царапины и вмятины.
Жрец поспешно открыл ящик. Некоторые рычаги погнулись, а колесо заклинило, так что он испытал облегчение, когда замок наконец щелкнул. С замирающим сердцем Хратен откинул крышку — внутри невозмутимо парил сеон. Там же лежали три флакона со снадобьем Фротона; два треснули, и содержимое вытекло на дно ящика.
— Кто-нибудь открывал ящик после того, как я в последний раз вызывал тебя?
— Нет, господин, — мелодичным голосом ответил сеон.
— Хорошо. — Хратен захлопнул крышку.
Потом рухнул на кровать и заснул.
Проснулся он в темноте. Тело еще стонало от усталости, но жрец заставил себя подняться. Ему осталось привести в исполнение самую важную часть плана. Он послал за одним из жрецов, и вскоре тот появился в дверях. Артет Дофген отличался мощным сложением фьерденца и выпирающими из-под дереитской мантии мускулами.
— Вы звали, господин? — спросил Дофген.
— Ты обучался в Рэтборском монастыре, не так ли?
— Да, господин.
— Хорошо. — Хратен протянул ему последний флакон. — Мне потребуются твои услуги.
— Для кого это, господин?
С выпускником Рэтбо не мог равняться ни один наемный убийца. Его обучение намного превосходило навыки, которые Хратен получил в монастыре Гаджан после того, как Дахор чуть не убил его. Только джьерн или рагнат имел право воспользоваться услугами рэтборского монаха без специального разрешения вирна.
Хратен улыбнулся.
Приступ случился во время занятий. Раоден не слышал своего сдавленного вскрика, не понял, что в судорогах свалился со стула на пол. Он ощущал только внезапно нахлынувшую агонию. Миллионы крохотных игл вонзились в него изнутри и снаружи, разрывая на части. Он перестал чувствовать свое тело — его поглотила боль. Она заполняла все чувства, исходя изо рта захлебывающимся криком.
И тут он увидел, как перед его мысленным взором поднялась неоглядная скользкая поверхность, без единой трещины или выступа. Она напирала, гнала перед собой волну невыносимой боли. Поверхность казалась огромной; перед ее размерами терялись целые миры. Она не желала ему зла, не имела разума. Она не волновалась и не пенилась, а застыла неподвижно, замороженная собственным давлением. Ей хотелось двигаться, хотелось перетечь куда-нибудь, лишь бы освободиться от накопившегося напряжения. Но у нее не имелось выхода.
Давящая мощь отступила, и зрение Раодена постепенно прояснилось. Он лежал под столом на холодном мраморном полу часовни. Над ним нависали встревоженные лица.
— Сюл? — настойчиво спрашивал знакомый голос. — Долокен! Раоден, ты меня слышишь?
Взгляд принца сфокусировался. Обычно суровое лицо Караты искажало беспокойство, а Галладон был вне себя.
— Все хорошо, — выдавил Раоден.
Его охватил стыд: теперь они узнают, насколько он слаб, если всего один месяц в Элантрисе сломил его.
