Путь обхода лежал сначала через лощину. Нужно было спуститься с горы вниз, в лощину, пройти ее, а затем через ряд высот добраться и до Пирсагата. Пошли…
Трава густая, мокрая, скользкая — нелегко тут на отвесных спусках, зато, когда выбрались в лощину и пошли по широкому, на обе стороны расступающемуся морю васильков, ромашек, львиного зева, подорожника, колокольчиков, по высокой, яркой, сочной, истекающей изобилием траве, бойцы радовались.
— Эх, трава какая! — ахнул кто-то.
— А дух, дух от нее! — вдохнул воздух другой. — Словно взяли воздух да, как ломоть хлеба, медом намазали.
Качается трава. Звенят сотни цикад. Стоит над лощиной медовый, сладкий дух.
— Вот с косой бы сюда…
Стелется ласковая трава под ногой.
— И ноге мягко, товарищи…
Откуда-то выстрелы, частые, гулкие.
— Быстрей, быстрей… — кричит комвзвода. — Пробегай лощину… — Пригнувшись, он бежит к лесу, за ним его тройка связных.
— Противник! Неужто заметили обход?
Это было бы обидно, и каждый готов распластаться, на брюхе пролезть, только бы не заметил противник, только бы не помешал.
* * *
Щупленький, маленький, веснушчатый, белобрысый, неугомонный — таков Власьевский, командир взвода.
Рабочий-ярославец, комсомолец, одногодичник. Затем: «партия требует кадров для армии», — заявление об оставлении на сверхсрочную, и вот он — командир взвода.
У него немного комичный вид — задиристый, бойкий, петушиный, но командир он отличный, и бойцы его глубоко уважают.
Прежде всего он отличный стрелок и это дело любит. Взвод, которым он командует, всегда стреляет лучше всех в полку.
Рассказывают о нем: вечером, встретив в полку своего красноармейца, идущего по какому-то случаю с винтовкой, остановил его и сказал:
— А ну ловись. Дай-ка я тебя проверю, как ты прицеливаешься.
Во всяком случае, когда на каком-то занятии начсостава понадобился артоскоп и ни у кого его не оказалось, Власьевский невозмутимо полез в карман и достал артоскоп, с которым никогда не разлучался.
В походе он неутомим, хотя сложения щуплого.
— Главное — воля, — убеждает он бойцов. — Не пойму я, как это люди перед водой в походе пасуют. Прикажи своей мысли: не хочу пить, и… точка.
— Да у меня мысль мово приказа не слухается, — бурчат иногда бойцы, но равняются по своему командиру.
С бойцами у него особые отношения. К так называемым неисправимым он применяет свой метод, который заключается в том, что он старательно разыскивает у неисправимых положительные черты, всячески их выявляет и поощряет. Неисправимые, на которых другие да и сами они уже и рукой махнули, начинают вдруг смутно чувствовать какую-то неловкость. Безмятежное их существование, базировавшееся на том, что «все одно — меня не исправишь, а мне так вольней», тут нарушается.
— Ан вот я какой, я, оказывается, хорошо сегодня действовал.
И как-то идти в строю становится приятней неисправимому, и отношение к нему лучше.
«Да то ли я еще могу?» — думает неисправимый и со всей неисчерпанной, накопившейся за долгое безделье энергией кидается туда, куда поведет его Власьевский.
За Власьевским сзади идет его тройка связных: Щукин, Зубарев, Брытков. Все трое работают отлично. Вся тройка — одни из лучших бойцов взвода.
Как различны они внешне и внутренне, так различны и мотивы их хорошеет и.
Брытков — коммунист. Это основной его жизненный мотив, определяющий все.
Он пришел в красную казарму коммунистом, вятский парень, широкоплечий и ладный. Как коммунист сразу во всем разобрался, впрягся в армейскую общественную жизнь. Винтовка пришлась к его плечу. Шинель села на нем уверенно и плотно.
Он в ряду лучших, потому что он — большевик. Будучи связным, он пошел вперед нащупывать дорогу и нащупал ее с опасностью для жизни где-то над обрывом и повел взвод. И вывел.
Он не хнычет, когда холодно, или когда мокро, или когда жарко, или когда голодно, — разве мало для нытика поводов хныкать? Он не хнычет никогда. Он, правда, и не хохочет, не пускается в пляс. Он серьезен всегда, и улыбается серьезно, и работает серьезно. И должно быть, серьезно жизнь свою отдаст за дело, которое все мы делаем.
Таков Брытков.
Зубарев — середняк. Краснощекий, плотно сшитый, здоровый, улыбка во все лицо, он здорово бегает, хорошо стреляет, он все делает «справно», «как следовает».
