— Я сегодня уже говорил тебе, как сильно мне нравится иметь такую жену?
Эвелинда замерла и, слегка отстранившись, внимательно посмотрела на него. Затаив дыхание, она вглядывалась в его глаза. Они излучали такую нежность… и она подумала, что, возможно, за этим скрывается нечто большее, чем просто забота мужа о жене.
— Что, черт возьми, здесь произошло?
— Где миледи?
Эвелинда и Каллен одновременно повернулись к закрытой двери спальни, услышав доносившиеся из коридора испуганные крики. Очевидно, Тэвис и Милдред вернулись из своего первого похода и пришли за новой порцией гнилых подстилок. Они не получат этой порции, и походов больше не понадобится. Подстилки превратились в кучу мокрого пепла, лежащего на пороге солара. Уголки губ Эвелинды скорбно опустились при мысли о том, что теперь, может быть, понадобится еще и починка пола.
Каллен вздохнул, разжал свои объятия и пошел к выходу.
Эвелинда последовала за ним, но он, остановившись у двери, обернулся и приказал:
— Оставайся здесь. Я велю приготовить для тебя ванну.
Эвелинда сердито посмотрела на закрывшуюся за мужем дверь и уже протянула руку, чтобы открыть ее снова, но призадумалась, услышав, что творится снаружи. Выйдя в коридор, Каллен принялся, не выбирая выражений, орать на Фергуса и Тэвиса за то, что они оставили ее в одиночестве в соларе. Эвелинда хотела выйти и объяснить, как было дело — ведь она сама отослала их, — но решила не вмешиваться. В глазах Каллена ее слова не могут служить достаточным оправданием для мужчин, не выполнивших его приказание. Он взбешен их неповиновением, и она не в силах заставить его смягчиться. Хуже того, ее заступничество может послужить дополнительным раздражителем для мужа и принести проштрафившимся охранникам больше вреда, чем пользы. Вздохнув, она отошла от двери и уселась на стул в ожидании обещанной ванны.
— Никто не поднимался по лестнице, — в четвертый раз повторил Фергус. — Факел, должно быть, упал сам по себе.
— Он упал не сам по себе, — гневно рявкнул Каллен.
— Но никто не поднимался по лестнице, — упорствовал Фергус. — Я глаз с нее не сводил.
— И ни на минуту не отвлекся? — зловеще поинтересовался Каллен.
— Нет, — заверил его Фергус.
— Не совсем так… — Слова Тэвиса заставили обоих мужчин обернуться к нему. Бросив извиняющийся взгляд на Фергуса, он уточнил: — Ты отходил к дверям.
Фергус понуро опустил плечи и сконфуженно почесал затылок:
— Ну, у них обоих руки были заняты камышовыми подстилками, поэтому я решил помочь и открыл перед ними двери, — признался он со вздохом, затем справился с растерянностью и добавил: — Но я отвернулся всего на секунду, за это время никто не мог незаметно подняться наверх.
— Тем не менее это произошло, — прорычал Каллен, приходя в еще большую ярость от того, что его так подвел именно Фергус — надежнейший и вернейший из его людей, на протяжении стольких лет бывший правой рукой сначала Лиама, а потом и самого Каллена.
— Ну уж во всяком случае, и подняться, и спуститься за это время точно никто не мог, — сердито ответил Фергус. — Значит, все-таки пожар возник случайно.
— Кто-то мог подождать в коридоре и ускользнуть потом, когда я был в комнате, а ты ушел за водой, — заметил Каллен.
Его слова не убедили Фергуса. Он упрямо мотнул головой и повторил:
— Нет, думаю, пожар возник случайно. Я не верю, что кто-то мог бы…
— Забудь про случайности, — свирепо перебил Каллен и добавил: — Впредь тот, кто охраняет мою жену, должен постоянно находиться в том же помещении, где находится она, и повсюду следовать за ней. Понятно?
— Да, — в один голос ответили Фергус и Тэвис.
Каллен шумно выдохнул. Он не испытывал никакого удовлетворения. Только что Эвелинда едва не погибла, и у него внутри все кипело. Нужно как-то выпустить пар — то ли пойти к жене и, занявшись в ней любовью, хотя бы несколько часов не отпускать ее от себя, то ли что-нибудь — или кого-нибудь — сокрушить, разбить, ударить… К несчастью, как только он напустился на мужчин, в спальню немедленно устремилась Милдред, желавшая убедиться в том, что ее хозяйка пребывает в целости и сохранности. Кроме того, по его собственному распоряжению служанки уже тащили по лестнице лохань и воду для Эвелинды. Значит, любовью заняться не получится. Конечно, хорошо бы треснуть как следует одного — или обоих — олухов, стоящих перед ним. Однако это тоже не выход — сейчас он в такой ярости, что может ненароком прикончить их.
