— Хорошо бы родилась девочка, — с надеждой сказала Джорджия, заводя машину.
— Ты это серьезно? — философски улыбаясь, спросила Джаз. — Очень эгоистично с твоей стороны.
— Эгоистично? Что ты имеешь в виду?
Джаз глубоко вздохнула.
— Да то, что если у Джоузи родится девочка, то она четверть своей взрослой жизни будет ежемесячно мучиться болезненными приступами и страдать от всякого рода идиотских диет и проблем самоутверждения, поскольку общество станет неусыпно следить за ее внешностью. У бедняжки будет гораздо меньше шансов заслужить такое же уважение и заработать те же деньги, что ее коллеги мужского пола. К ней будут относиться как к тупице, если она получится хорошенькой, и жалеть, если она уродится дурнушкой. И вдобавок еще ей придется проводить гораздо больше времени на кухне, чем ее сожителю, хотя работать будет не меньше его — то есть берем еще идеальный вариант, что он не станет ее бить и оскорблять. Джасмин перевела дыхание. — Эта девочка будет обречена на непередаваемый ад родовых схваток, если захочет иметь ребенка, а потом еще и презираема этим обществом и своим же ребенком за то, что она всего лишь простая мать. И все такое прочее, а все только ради того, что тебе хочется дарить своей племяннице шоколад и губную помаду. — Джаз с довольной улыбкой повернулась к Джорджии. — Вот это я и называю эгоизмом.
Джорджия слышала подобное неоднократно.
— А ты сама разве не хочешь, чтобы родилась девчонка?
Джаз кивнула:
— Хочу, и в этом-то вся трагедия.
Ровно через пять минут Джорджия не выдержала и спросила:
— Что же ты все-таки думаешь о том блондине, который был на прослушивании?
— Как не стыдно, развратница! Не успел Симон скрыться из виду, как ты…
Джорджия вздохнула.
— Считаю, ты вполне можешь им заняться, — сказала Джаз. — Надеюсь, вы будете вместе счастливы.
Джорджия просияла.
— Правда, он очень милый? Я умру, если не получу роль.
Она начала напевать.
— А что, если ты получишь, а он нет? — сказала Джаз. — Кто тогда умрет?
— Тоже я, — не раздумывая, выпалила Джорджия.
Она продолжала напевать.
— Молодец, — только и сказала Джаз.
Вбежав по лестнице в квартиру, Джаз услышала, как машина Джорджии проехала мимо их дома. Свет у Мо в спальне был уже потушен, поэтому Джаз прямо прошла в свою комнату и начала раздеваться. Зазвонил телефон, и она бросилась к нему, держа во рту зубную щетку.
— Алло, — тихо сказала Джасмин.
— Ты — Лиззи! — услышала она в трубке запыхавшийся голос.
— Что?
— Ты — Лиззи. А я — Джейн, и репетиции начинаются в следующий понедельник. Я только что услышала это сообщение на автоответчике. Ты — Лиззи! — повторила обезумевшая от радости Джорджия. — Я — Джейн. Репетиции начинаются в понедельник. Я только что…
— Да, я слышала, что ты сказала, — произнесла Джаз. — Черт подери! — Внутри нее поднималась волна восторга. — А ты уверена?
Джорджия была вне себя от возбуждения.
— Мне это сообщила Сэнди, ассистентка Гарри, — выдохнула она. — Сэнди сказала, что я буду играть Джейн Беннет, и спросила, не буду ли я настолько любезна позвонить моей сестре, мисс Джасмин Филд — то есть тебе — и сообщить ей, что она утверждена на роль Лиззи Беннет. Джаз, подумать только! Кстати, и Мо тоже получила роль. Кажется, Шарлоты Лукас.
Воцарилось молчание.
— Джаз, ты слушаешь?
— Да, слушаю.
— Ну и что ты думаешь?
Джасмин тихо засмеялась.
— Я думаю, что Гарри Ноубл невероятно прозорлив для человека со слабым зрением.
Джаз выключила беговую дорожку. Мо стояла в кухне — на ней были свежевыстиранный белый спортивный костюм и сверкающие кроссовки. Она смахивала на упитанного карлика-призрака с перманентом на голове.
— Скоро буду подтянутой, стройной и красивой, — объявила Мо. — С сегодняшнего дня сажусь на диету, а сейчас иду в фитнес-клуб. Пожелай мне удачи.
Джаз чуть не упала. Если бы Мо сказала: «Выхожу замуж за мормона и буду помогать ему ухаживать за его пятью женами», — она была бы не так ошеломлена.
— Зачем? — только и смогла выговорить она.
Мо взяла спортивную сумку и продефилировала мимо.
Джаз последовала за подругой в холл.
— Но ведь ты всегда повторяла, что внешность не имеет значения, и что женщины сидят на диете только ради мужиков, и что жизнь стала совершенно искусственной, и именно поэтому-то столько людей в мире голодают, — бормотала она растерянно.
