После очередной порции воды, часть из которой я бездарно пролила на пол, страдалец заснул. Баба Нюша шепотом обозвала меня нескладехой. Вода-то святая. Я не обиделась, более того, напомнила, что не только безрукая, но еще и одноногая. Правая нога не сгибается в коленке. Хожу, как старый солдат, который не знает слов любви. Правда, Михаил Козаков в этой роли бесподобен, но я тягаться с ним и не собиралась.
Многозначительным кивком баба Нюша пригласила нас выйти вон — на кухню. Нечего мешать Иванычу. Достав из холодильника баночку, напомнившую мне о бриллиантах в хреновой заливке, приказала сесть на злополучную табуретку и вытянуть проблемную ногу. Я подчинилась, только прикрыла распухшее и посиневшее колено ладонью, как зонтиком. На весу, не дотрагиваясь. Да оно отзывалось болью даже на легкое дуновенье сквозняка, которым несло от открытой входной двери. Надо бы ее закрыть на все запоры. А может, и не надо. Преступник наверняка уже спрятался где-нибудь. Или шастает в хижине деда Иваныча, отыскивая то, не знаю, что. Или… Впрочем, вариантов куча.
С трудом меня уговорили убрать «зонтик». Решающим аргументом послужило нешуточное обещание Наташки заорать на меня во все горло. А пусть мне резко похужеет от того, что похужеет Иванычу. Он непременно проснется, прервав процесс лечебного сна.
Закрыв глаза и сжав зубы, я ждала острого приступа боли. Не дождалась и открыла глаза. Благодетельницы в великом ужасе таращились на мое больное место, я в таком же ужасе таращилась на них. Взглянуть на точку стыковки табурета с коленом не решалась.
— Фига себе… — наконец выдавила из себя подруга.
— Не… Наверное, сильный ушиб, — голосом автоответчика возразила баба Нюша, машинально пряча руки с банкой за спину — то ли коленка вдребезги, то ли ее вообще перевернуло. Задом наперед или в бок. Боюсь проверить. Надо в больницу, на рентген.
После этих слов я впала в состояние ярости и сквозь все еще сжатые зубы процедила, что в больницу поеду только после деда Иваныча. На крайний случай — вместе с ним. Та к веселее мучиться. И бесстрашно взглянула на правую ногу. Ничего нога. Красивая. И очень похожа на левую. Точно моя. Жаль, слишком опухла в районе колена.
— Деточка, — мармеладным голосом обратилась ко мне баба Нюша, — на, возьми баночку. Попробуй сама помазать, где больно.
— Ириша, возьми баночку, — голос подруги, присевшей около меня на корточки, дрожал. — Не заставляй меня идти на крайние меры.
— Так баба же ее не отдает, — удивилась я коллективному помешательству. — Она банку за спиной пригрела. Скакать за ней, как классический трусишка-зайка серенький под елочкой скакал, не собираюсь. У него четыре лапы ведущих, а у меня и последняя отказывает — устала вкалывать за двоих.
Коллективное помешательство быстро сменилось коллективным разумом. Получив «мазилку», я бесстрашно мазала коленку какой-то белой маслянистой смесью, удивляясь быстрому обезболивающему эффекту. Кожу приятно холодило. Куда там рекламным мазям и гелям! Две ассистентки с перекошенными от сочувствия лицами давали мудрые советы. Наталья предлагала поискать бинт и сделать фиксирующую повязку, баба Нюша предлагала вначале поискать мою коленную чашечку.
Не прошло и пяти минут, а я уже вполне сносно могла немного сгибать и разгибать правую ногу. Потому и объявила, что «ремонт» закончен. На улице было достаточно светло. Определенно, мы перешли на ночной образ жизни.
Дедка крепко спал. Во сне в горле у него что-то сипело. Скорее всего, это укоренившееся последствие давнего пожара. Баба Нюша решила было намазать его рану той же чудодейственной мазью, но Наташка отговорила. Без совета с Иванычем нельзя. Рана с повреждением мягких тканей головы, кровоточащая. Не приведи господи, возобновится кровотечение.
— Может, приляжете? — неуверенно спросила баба Нюша и облегченно перевела дух, отметив наше отрицательное покачивание головами. — Тогда караульте дедку. Ира, помнишь, где бутылочка со святой водой?
— Все там же. На святом месте.
— Где-е-е? — встряла Наташка.
— Неужели не слышала? На святом месте! На полу около дивана, где я нечаянно пролила святую воду.
