Причины возгорания первоначально назывались три: непотушенная сигарета, выпавший уголек из печки и неисправность электропроводки. Выяснив у словоохотливых граждан, что престарелый Иваныч никогда не курил и печку, начиная с апреля месяца, не топил (экономил дрова), командир пожарного расчета уверенно обругал неисправную электропроводку.
С чувством честно выполненного долга пожарные уехали, а народ и не думал расходиться. С болезненным любопытством, густо замешанном на страхе, поглядывал на центральную часть пожарища и негромко обсуждал случившееся. Уродливым шалашом торчали черные, не успевшие догореть бревна, да вызывающе демонстрировала себя уцелевшая печка с трубой. Поговаривали о судьбе, которую не обманешь и от которой не скроешься. Видно, колдуну на роду написано погибнуть в огне. Просто велика была его тяга к жизни, вот она и преподнесла ему подарок: хочешь наперекор судьбе жить, живи уродом. Если сможешь. Он смог. Жил, мучился болями душевными и телесными. И все равно ЖИЛ! Пока «там», наверху или внизу, неясно, это кому-то не надоело. Вывод переговоров односельчан был один, уже озвученный: от судьбы не уйдешь. Теперь остается только ждать загулявшего участкового с нарядом полиции и труповозкой. Интересно, найдутся у местной власти деньги на похороны останков колдуна или собирать придется? Кто-то выдвинул идею благотворительных взносов со стороны многоимущих сограждан.
Баба Нюша казалась невменяемой. Все знали ее непонятную жалость и привязанность к колдуну. Женщину тормошили, громко призывали «очухаться», ругали, сочувствовали — кто во что горазд, но она хранила стойкое молчание и незыблемость египетской пирамиды. Я не единожды похвалила себя за предусмотрительность. Еще на «вылете» из дома строго предупредила бабу Нюшу, чтобы ни словом не обмолвилась о чудесном спасении деда Иваныча, а заодно и своем. И сразу после заключения командира пожарных о неисправности электропроводки шепнула ей, бессловесной, что такая неисправность действительно имела место, но не как причина пожара, а как следствие.
Еще по пути к толпе собравшаяся с силами и мыслями Наташка на бегу делилась хаотичными мыслями о многочисленных возгораниях совершенно чужих владений, свидетелями которых нам с ней случайно довелось быть. Словно родились под знаком огненной стихии, но по неведомой причине не стали пожарниками. И все это здорово надоело. Если уж суждено в жизни пройти огонь, воду и медные трубы, то мы с ней явно застряли на первой ступени.
Я, как могла, уговаривала ее помолчать, но подругу словно прорвало. Она принялась обосновывать давно и не единожды перепроверенную жизненной, а зачастую судебно-следственной практикой аксиому: пожар — самое легкое и действенное средство для сокрытия преступлений. Бабе Нюше исключительно повезло, за что ей надо в пояс поклониться Наташке, табуретке, ну и, так и быть, моему правому колену…
Та к ничего и не сказав толпе, баба Нюша развернулась и побрела к своему дому. По дороге свернула к чахлой березке и вытащила из крапивы большой пакет. Надо полагать, с бельем. Мы с Натальей уныло плелись рядом, стараясь ступать по траве. Тропинка окончательно пропиталась дождем, и ее развезло. За нами увязалось несколько настырных деревенских баб, не оставивших желания добиться от нашей спутницы ответов на весьма дурацкие вопросы. Например, как ей теперь, бедняжке, жить без своего урода? Ведь от переживаний да скуки спятит. На всем-то готовом! Только и остается, бегать в церковь грехи замаливать. И ничего, что в ней еще ремонт. Батюшка все равно службу ведет. Тут же вперемешку следовали жалобы на собственные проблемы с деньгами и здоровьем — плохо завуалированные советы, куда бабе Нюше следует направить свои силы и средства сыночка Мишеньки. Чтобы, значит, не спятить. Процесс изложения жалоб был состязательный, но смысл один и тот же.
К моему удивлению, Наталья не предприняла ни одной попытки разогнать надоедливых бабенок. Это попробовала сделать я, но не тем тоном и не теми словами. Куда мне до Наташки! Вежливо попросив троицу сопровождающих (четвертая отстала) оставить бабу Нюшу в покое, нарвалась на такое… Оказывается я, хромая на одну ногу нахалка, отнимаю чужой хлеб, притворяясь немощной и обезноженной. И надо еще проверить, не я ли подожгла конкурента.
