— Черти в своем уме. Водка проклятущая мешает им сбрендить, — миролюбиво пояснила женщина. — Сами не пьют, а вот других на это дело подначивают. Недаром алкашам в «белой горячке» черти мерещатся. — И, взглянув на наши вытянувшиеся физиономии, тихонько засмеялась: — Да не берите в голову, пошутила я.
Смеяться не хотелось. А после ухода хозяйки совсем стало жутковато. И это несмотря на включенный ночник и мои с Наташкой непрерывные переговоры. От дивана до кровати. Каждая из нас боялась бессонницы и надеялась заснуть первой.
Старый дом потихоньку поскрипывал — своеобразный «ревматический синдром». Слух обострился. Постоянно слышались чьи-то горестные вздохи. Может, Наташкины? Но спросить я не решалась, вдруг они из другого источника? Мои волосы заняли устойчивое вертикальное положение. В голову не ко времени полезли жуткие воспоминания об утопленниках, мертвой фрау Райнхильде и пропавших Синициных. О Тукане не думалось. Мы его, слава богу, ни разу не видели. Ни живым, ни мертвым. В тот момент я даже не подозревала, как ошибаюсь.
Устав от бессмысленной болтовни, мы перешли на новый позывной. Пароль: «Спишь?» Отзыв: «Не-а». Через какое-то время, тянувшееся невероятно долго, Наташкин пароль стал вытаскивать меня из состояния дремы, но, очнувшись, я четко шпарила отзывом. Когда кончилась эта партизанщина и мы заснули, не помню.
Разбудил громкий стук в окно. Спросонья не разобравшись, обе проорали «Не-а!» и вскочили.
— Черти заблудились! — испуганно предположила Наташка. — У них сухой закон отменили, вот они и нажрались самогонки. Теперь им везде пьяные собутыльники-алкаши мерещатся, от глюков обратную дорогу потеряли.
Новый стук в окно приобрел требовательный характер. Следом послышался голос бабы Нюши:
— Девки, проснитесь, откройте дверь!
Мы впали в оцепенение. Проснуться-то проснулись, но вдруг это не баба Нюша, а чертова бабушка? Выключив ночник, я бочком пробралась к окну, немного отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Под окном никого не было. «М-марево», — едва слышно пролепетала в темноту комнаты. Но тут раздался мощный стук в дверь. Наверное, колотили ногами. От новой волны страха мы озверели. Включив свет, похватали для самообороны все, что попалось под руки. Хозяйственная Наташка — табуретку, которую я сшибла по дороге к выключателю, все равно не на месте валяется. Я подцепила будильник, родом из прошлого века. Если шарахнуть им нападавшего по башке, он точно не будет думать о секундах свысока. Разве что в положении лежа. С этим «арсеналом» и двинулись к входной двери, за которой голосом хозяйки надрывалась невидимая сущность. На всякий случай припугнули ее смесью угроз, главной из которых, пожалуй, можно считать немедленную мелиорацию, то-бишь осушение болота.
— Да откройте же, бестолковые, дедку убили!!! — зашлась в плаче баба Нюша. — Я его на себе притащила, надо срочно в больницу!
— Мама дорогая!!! — вскинулась Наташка, отшвырнув табуретку. Я завопила куда естественней. Давно смирилась со своей хронической невезучестью, но прямое попадание табуретки в правую коленку окончательно выбило почву из-под ног.
Встретила я бабу Нюшу болезненным воем, сидя на полу и раскачиваясь верхней половиной тела, как маятник. Но им с Наташкой было не до меня. Правда, подруга предложила мне не убиваться по дедке Бирюку до такой степени. Это кощунственно. Мы его всего-то один раз и видели. Встреча, кстати, не из приятных.
Стянув с дивана покрывало, обе исчезли, оставив дверь открытой. При этом баба Нюша сверкнула мокрой и донельзя грязной спиной. Я сочла за благо уползти в безопасное место. Не приведи, господи, наступят или того хуже, уложат убиенного мне на коленки, в том числе на ноющую, больную. Прямо хоть под стол залезай. Повизгивая, я так и сделала, но, как оказалось, просчиталась. Не успела опомниться от боли, как заявилась Наташка и с порога наградила меня обидными званиями. Выяснилось, что я, бессердечная и безответственная, нашла укромное местечко для душевных переживаний в то время как она физически по уши задействована в спасательных работах. Колдун Бирюк Иваныч оказался живучим. Запросил у бабы Нюши странное подтверждение — унесла ли? Она подтвердила, он и успокоился. Потом оказал решительное сопротивление загрузке в машину для транспортировки в больницу, и это с серьезной травмой головы. Против «скорой» тоже был настроен категорично. Уверял, что еще не готов к смерти. Долгов много. А о полиции вообще слышать не хотел.
