— Правильно! — обрадовалась девчушка. — Надоело валяться. И у меня на джинсах молния окончательно разошлась.
— Одобрям! — после короткой паузы согласилась Наталья.
Динка не сразу поняла, что одобрение относится не к коварной застежке. Искренне возмущаясь, посоветовала Наталье Николавне самой погулять без штанов. Я попробовала вмешаться, заявив, что делу время, потехе час. В результате подруга окончательно рассердилась. С легкостью развернувшись к нам всем корпусом (чему я невольно позавидовала), чеканя слова, напомнила, кто она такая. Из характеристики следовало, что мы редкостные нахалки и беспринципные особы. Никогда в жизни она не будет развлекать публику гулянием без штанов, даже если эта потеха на час и за немыслимо большие деньги. В свою очередь Динка надрывалась, пытаясь выяснить у Натальи Николавны, кто дал ей право считать ее потаскушкой, способной на подобное развлечение. Обе вошли в раж, конца и краю перепалке не предвиделось. Время от времени и я получала по рукам от обеих, потому как пыталась врукопашную прекратить «перестрелку». Докричаться до разума соратниц не удавалось. У них были словесно непробиваемые бронежилеты.
И все-таки я справилась. Зажав ладонями уши, проорала:
— Ложись!!!
Послушалась только Динка. В один момент оказалась внизу в весьма незавидном положении — почти под прямым углом. Тишина показалась оглушительной и, чтобы хоть как-то ее разбавить, я вполне мирно добавила:
— Дождь кончается, план тайного заезда под угрозой срыва.
— Чего? — недоверчиво переспросила втянувшая голову в плечи Наташка, посмотрела по сторонам и развернулась прямо по курсу.
Разъяснений не потребовалось, ибо она сразу озадачилась другим вопросом: куда сунула электронный ключ от ворот Синицыных. Пока подруга рылась в своей сумке, Динка шарила руками по напольным коврикам, а я инспектировала бардачок. Именно в нем брелок и нашелся. Укоризненно попеняв погоде на непослушание синоптиков и мнимую краткосрочность осадков, Наталья покатила к цели. Дождь, восприняв ее упрек как личное оскорбление, разразился с новой силой.
Ворота открылись беспрепятственно. Ключ не понадобился, поскольку автоматика с электроникой не работали. Въезжая на участок, Наталья не выдержала и с издевкой, но вроде как в никуда, заметила:
— Полный идиотизм! Как только Гельке в голову пришло установить автоматическую заборную систему для охраны древней рассыпающейся халупы и курятника, именуемого баней. Навороченная система «затворничества» не иначе как со стыда сгорела.
Динка промолчала, и я догадывалась, почему. Вскарабкавшись на сиденье, она тихо попросила меня показать место, где я наткнулась на цапку, и быстро выскочила из машины. Я немного замешкалась, уж очень не хотелось торчать под дождем. Нахохлившаяся Наташка демонстративно осталась на месте, барабаня пальцами по рулю. Ждала особого приглашения.
— Выметайся! — приветливо предложила ей я и подала пример. Не очень удачный. Поросшая кое-где мелкой травой мокрая земля, больше похожая на глину, оказалась слишком скользкой для моей обуви. Поругивая на лету свою невнимательность, благодаря которой едва не обломала лбом засохшую ветку яблони, я чудесным образом притормозила рядом с облезлым пугалом. Та к и замерла в обнимку с ним. Впрочем, не уверена, кто из нас выглядел лучше, но вместе мы смотрелись восхитительно.
Моя короткая «поездка» на ногах с дикими выкрутасами в целях сохранения равновесия имела колоссальный успех. Противоборствующие стороны разом примирились и, стоя в обнимку, пытались сдержать гомерический хохот. Богини из них никакие, а такого рода смех был присущ только божественным обитателям древнего Олимпа. Не я — Гомер это придумал. В «Илиаде» и «Одиссее». Его именем громоподобный смех и назвали.
Место, где обнаружила «лапу Чеширского кота», я нашла сразу, но из упрямства заявила, что запамятовала. Может, вспомню на обратном пути, как-никак другой ракурс. А пока желательно проверить баньку. В старую хибару, обитую вагонкой с облупившейся зеленой краской, точно не пойду. После баньки решим, к кому из соседей наведаться за информацией.
