Около двадцати лет назад Федор Иванович Панферов в очерке "Сказание о Поволжье" привел диалог с начальником Волжского пароходства:
"Естественно, задаем ему обычный вопрос: "Как у вас дела на Волге?" — и ждем обычного ответа: "Хорошо. А как же?" Да, в самом деле иного ответа и ждать нельзя.
И вдруг натыкаемся:
— На Волге? Да Волга нас уже не тревожит. Нас тревожит, волнует и заставляет ночи не спать совсем другое, — отвечает Александр Васильевич и морщит лоб.
— Тогда что же вас тревожит, если не Волга?
— Моря.
— Какие моря? Каспийское, Черное? — опять недоуменно спрашиваем мы.
— Рыбинское, Горьковское, Куйбышевское.
— Почему?"
Из ответа начальника пароходства следует, что волгари, за сотни лет привыкшие к перекатам и мелям, нелегко приспосабливались к морям. С одной стороны — "шествуй свободно", с другой — "но не на том транспорте. Флот Волги оказался малопригодным к новым условиям. "Волга нас научила одним приемам, а моря заставляют творчески думать и из волгарей перестраивают нас в моряков", — так закончил разговор начальник пароходства.
Прошло почти два десятилетия, и от сегодняшнего начальника Волжского объединенного речного пароходства Константина Константиновича Короткова я услышал нечто совершенно противоположное. Морей с тех пор стало больше, их уже семь, но не они тревожат волгарей, а… Волга. Вернее, та часть Волги, о которой шла речь выше. Волгари давно "перестроились в моряков", флот у них для морей, но его в засушливый год нельзя загружать полностью: не пускает мелководье между Городцом и Чебоксарами.
— Тут у нас образуется тромб главной артерии России, — пожаловался начальник пароходства. — Бывает, что простаивает сразу тридцать-сорок крупнотоннажных судов. Волга напоминает нам: доведите же дело до конца!
Его начали доводить в девятой пятилетке. Десятая даст Волге последнее море каскада — Чебоксарское.
Репортаж о граде Чебоксары, его гидростанции и тракторах-исполинах
Нет, дорогие товарищи, не вздумайте судить о Чебоксарах, ежели вы принадлежите к кочующему племени волжских пассажиров и в вашем распоряжении полтора-два часа стоянки теплохода, из коих полчаса урезываются на всякий случай: вдруг остановятся все городские троллейбусы или начнется всемирный потоп? Пассажиры — народ осторожный. Да и хочется хотя бы в путешествии обойтись без спешки, отключить себя от городской беготни, толкотни, телефонных звонков.
Так вот, волжский пассажир, если он новичок, глазам своим не верит. Позвольте, это и есть столица Чувашии? Это ее волжские ворота?
Облупившиеся каменные фасады, причем без какого-либо единого архитектурного стиля: слезы смешения идей, владевших умами градостроителей в тридцатые годы. Тут же деревянные особнячки с темными бревнами, иной склонился вовсе набок, вопия о сломе. На всем следы некоторого запустения.
И трудно представить удивленному пассажиру, что расположенные на высоком берегу, а также несколько поодаль гостиницы "Волга" и "Турист", почта, театр, старые деревянные дома, составлявшие в довоенное время самую оживленную часть города, приговорены к сносу и затоплению. Да, именно здесь, где берег прогнулся ложбиной, и войдет в городские улицы море. Оно войдет длинным заливом по долинам, промытым речками Чебоксаркой и Кайбулкой.
Границы этого внутригородского водоема определены давно, но море, запаздывает. Так и остается часть города волжским уникумом: вкладывать деньги в ремонт грешно, все равно скоро ломать, приходится лишь кое-что поддерживать, чтобы уж вовсе не срамить город перед волжскими гостями.
Но и по границам будущего залива новостройку пока придерживают. Ведь именно вдоль морского берега предстоит поднять обновленный чебоксарский фасад, быть может, один из самых выигрышных, нарядных, если говорить о переустраивающихся старых приволжских городах. Архитекторы высоко оценивают редкую возможность вписать большой залив в застройку, причем расположенную не на равнине, а по живописным всхолмлениям, спускающимся к воде.
Приход моря позволит завершить создание нового облика старинного — ему за полтысячи лет — города, судьбу которого последние десятилетия изменили знаменательно и круто.
