Еще до проталин, до весенней капели, десятки, как не сотни тысяч людей стараются запастись билетами на волжские маршруты до Ростова, до Астрахани, до Перми. В массе своей это одни и те же люди, да и билет они частенько норовят получить на теплоход, который давал им приют уже не одну навигацию. Что же за консерватизм: одинаковое судно, наезженный маршрут?
Да, почитатели Волги год от года стремятся к реке, знакомой, кажется, до последнего кустика. Кажется… В том-то и дело — тут спросите любого знатока! — что только человеку поверхностному, без цепкого взгляда, может показаться, будто на реке все им познано. Мы иной раз на своей улице, по которой ходим долгие годы, вдруг делаем открытие: смотрите, какой интересный карниз, как это раньше его не разглядели. Так то всего лишь своя улица, а тут главная улица России.
Определение не новое, но не теряющее точности.
В огромной Российской империи Волга первенствовала среди всех иных путей, транспортных и торговых. Потом стало казаться, будто придется царице наших рек отдать корону. Рассекли страну железные дороги, приняли на себя большую часть тех грузов, что прежде делили между собой реки да пыльные тракты, по которым ползли несчетные обозы.
Но вот чертят небо над Волгой самолеты, обгоняющие звук, а Волга — по-прежнему главная улица.
Поотстав какое-то недолгое время, задержав после гражданской войны и разрухи на своих водах неуклюжие деревянные баржи, малосильные буксировщики, а то и вовсе забытые теперь „беляны“, сплавлявшиеся только вниз по течению, стала затем Волга вновь набирать силу и значимость.
Ее пересчитали не только в миллионах тонн груза, но и в миллиардах киловатт-часов энергии. Неугомонный человек принялся поторапливать Волгу, чтобы подравнялась она с веком. Ей дали новые глубины и скорости, скрыли ее мели и перекаты морями работящей воды, вращающей турбины гидростанций волжского каскада. Человек пустил на поля часть волжских вод, поднимая их энергией, рождаемой самой Волгой.
Раздумаешься о Волге — и побежит мысль, пытаясь охватить явление гигантское по масштабу и многогранности. Но если от перемен, измеряемых долгими годами, перейти к переменам последнего пятилетия…
Мне кажется теперь, что мы в свое время несколько поторопились с перенесением в уже осуществленное крылатых некрасовских строк: „суда-гиганты побегут несчетною толпою…“
Гиганты, по речным масштабам, появились на Волге лет пятнадцать-двадцать назад. Но то были единицы, предмет почтительного удивления. Они возвышались на волжском фарватере над привычными контурами колесных буксировщиков, широких, уплощенных, шлепающих воду плицами, над разномастными баржами, над „самоходками“ небольшого тоннажа.
Теперь пришло время, когда гиганты действительно главенствуют, господствуют, утверждая новый стиль всей волжской перевозочной работы.
Идешь по Волге день, другой — и ни одного буксировщика, за которым тянулась бы на длинном канате деревянная баржа, где ветряки лениво выкачивают помпами воду из трюма. Исчезли деревяшки! Их сменили секционные составы. Мощный толкач с высокоподнятой рубкой — и перед ним геометрически строгие металлические секции без надстроек. Словно товарные вагоны в железнодорожном составе, только речной „вагон“ вмещает содержимое нескольких десятков железнодорожных.
Тон на Волге нынче задают „Волгонефти“, „Волго-Доны“, „Балтийские“. Это корабли серьезные, мощные, я бы сказал, на вид даже грозные. Размеры не речные, ближе к морским. Да и контур привычен для морского горизонта: высокие борта, башнеподобная белая надстройка на корме:
Корабли типа „река — море“ практически, не на схемах, не на картах, дали выход Волге в просторы Мирового океана. Волга начала девятую пятилетку, уже имея этот выход. Он был освоен. Появление волжских кораблей у берегов Африки, у портовых причалов Стокгольма или Марселя уже тогда не было диковиной. Но пятилетка упрочила морские связи Волги, сделала их постоянными, отработанными, широкими.
Эти связи перешагнули рамки навигации, кончающейся ледоставом. Однажды в разгаре зимы я видел на столе министра речного флота Российской Федерации Сергея Андреевича Кучкина оперативную карту-схему. Пока Волгу сковал лед, десятки ее кораблей ушли на работу в дальние моря. Схема свидетельствовала: один держит путь из Антверпена в Роттердам, другой везет уголь из Гданьска в Брюссель, третий только что прибыл в Дюнкерк…
