– Человек.
– Вона как! – протянул Любомир. И повторил, будто пробуя слово на вкус: – Человек! Не приучил разве вас Михаил Ярославич к покорности?
Никита только плечами пожал. Что тут ответить? Он о князе тверском и не слышал, почитай, ничего, кроме того, что успел поведать дед Илья. И с дружинниками Михаила Ярославича первый раз столкнулся, когда боярин Акинф пожаловал в гости к Горазду.
– Крут ваш князь. Ох, крут. Не понаслышке знаю, – прищурился седой. – Что ж молчишь, парень?
– Нечего мне говорить.
Толпа вокруг заметно поредела. Одно дело – на драку глазеть, а то и всем миром чужака пришлого отделать, а совсем другое – слушать неспешную беседу. Да и вопросы дядька Любомир задает простые и будничные. К чему там прислушиваться? Нет, скучно…
– Домой беги, – яростно зашипел Никита на ухо Нютке. – К дядьке Прохору! Нечего тебе тут делать!
– Я тебя не брошу! – отвечала девка. Вот упрямая!
– Иди-иди! Я сам управлюсь.
– Не пойду. Ты гость наш…
– Иди, я сказал!
Седой с интересом наблюдал за их перепалкой.
– Девчонка с тобой?
– Нет! – ответил Никита.
– Да! – одновременно с ним ляпнула Нютка.
Любомир рассмеялся. Покачал головой.
Тем временем Емельян Олексич отдышался. Зло гаркнул на стремянного Мишку, который продолжал размазывать розовые сопли по реденьким усам. Тот промямлил что-то виновато и побежал искать коня.
– Кем драться-то учен? – без предупреждения спросил Любомир.
– Дядькой Гораздом… – проговорился парень. И прикусил язык, но было уже поздно.
– Гораздом, говоришь? Слыхал я об одном отшельнике, которого Гораздом зовут. Сколько раз его звали князья – и московские, и тверские, и рязанские – учить дружину бою оружному и рукомашному. А он ни в какую… Гонцам отвечал, что самому Александру Ярославичу Невскому служил, а больше ни единому князю не станет. Гордый. И упрямый.
Никита удивился, хоть и постарался не подать виду. Он и знать не знал, что его учителя, оказывается, все окрестные князья звали к себе в дружину.
– От московских князей еще при Даниле Александровиче ездили. Вот Олекса Ратшич и ездил, – Любомир кивнул на боярина Емельяна. – Его тятька, стало быть…
Старый дружинник замолчал. Видать, минувшие дни вспомнились.
Емельян Олексич с помощью Мишки забрался на подведенного коня и теперь срывал злость на спутнике, вполголоса выговаривая ему. Лишь бросал исподтишка косые взгляды на Никиту.
– Отведи меня в Кремль, почтенный Любомир Жданович, – попросил парень.
– Что-о? – удивился старый дружинник. – Ты никак княжеского суда просить захотел? Я-то думал…
– Не суда, – мотнул головой Никита. – Мне ему послание от Горазда передать нужно. Очень нужно. Я затем и в Москву пришел.
– Вона как… А не боишься? Сперва ведь отвечать придется за то, что тут натворил.
– Отвечу, если надо.
– А ты смелый.
– Мне очень нужно передать слова Горазда. Я бы хоть так, хоть сяк в Кремль пошел бы. В ворота не пустили бы, через городню[36] бы полез.
– А поймали бы? – улыбнулся Любомир.
– Просил бы встречи с князем.
– А взашей бы выгнали?
– А я опять полез бы.
– А в подпол бросили бы?
– Убег бы…
– Вона как! Молодец. Уважаю.
– Так сведешь меня к князю Юрию? А, Любомир Жданович?
– К Юрию не сведу.
Заметив разочарованный взгляд парня, воин пояснил:
– Юрий Данилович уехал в Новгород. По делам. По каким, не спрашивай – не твоего ума дела.
– Я и не спрашиваю…
– Вот и правильно. А к Ивану сведу. Попробую добиться для тебя княжьей милости.
– Спасибо тебе, почтенный Любомир Жданович, век не забуду! – Никита поклонился дружиннику в пояс.
– Не радуйся прежде времени. Князь Иван Данилович справедлив, но суров.
– Бог не выдаст, свинья не съест.
– Вона как! Свинья не съест, говоришь? Тогда пошли, – кивнул Любомир. – Девчонка с тобой?
– Сам пойду!
– Никуда ты сам не пойдешь! – возмутилась Нютка.
«Вот напасть на мою голову… Как же избавиться от нее?»
– Почему сам, красавица? – приподнял бровь дружинник. – Я с ним иду. В обиду не дам.
– Я все равно пойду! – уперлась девчонка. Хоть и зарделась, что убеленный сединами воин назвал ее красавицей.
– Ну, дело ваше.
Любомир повернулся к боярину:
– Слышь, Емельян Олексич! Парень желает, чтобы князь ваш спор рассудил. Вот прямо в Кремль и поедем сейчас.
