- Не может быть, потому что не может быть никогда, - зло передразнил я Окуня. - Что вы как попугай заладили одно и то же. Не полный же я идиот. Наверное, прежде чем сделать подобное заявление, я все тщательно сопоставил и проверил. Подойдите к столу и возьмите лупу. На листе белой бумаги лежит несколько волосинок, сегодня выдранных из его головы. Посмотрите внимательно и скажите, когда, по-вашему, он стригся последний раз?
- Да откуда же мне знать? Что я тебе, эксперт?
- Для этого не нужно быть экспертом, там и так видно, что стригся он совсем недавно. Срез острый, окончание волоса не успело утончиться.
- Слушай, Гончаров, не делай из меня дурака, говори сразу, что из этого следует? И что мы с этого будем иметь?
- Из этого следует, что волосатый парень, ехавший со мной, по прибытии в Анапу сразу же подстригся, сбрил усы, снял очки и явился к нам уже в настоящем образе Льва Петровича Раковского.
- Прости, но зачем он это сделал? Если так, то ему было бы лучше изменить внешность после совершения преступления.
- Нет, потому что он-то все распланировал гораздо умнее, и если бы не наша случайная встреча в вагоне-ресторане, то на сто процентов он был бы вне всякого подозрения, поскольку, исходя из даты, указанной на билете, он прибыл только вчера. Вам не показалось странным то обстоятельство, что у него в бумажнике два билета. Один из Душанбе до Самары, а другой из Самары до Анапы. Зачем? Можно было вполне обойтись одним, просто закомпостировать его в Самаре.
- Ну, знаешь ли, сейчас на железных дорогах такой бардак, что с этим компостированием в твоей Самаре он бы просидел до конца лета.
- Хорошо, согласен, но мне рисуется другая картина. Парень ехал, имея в кармане дубликат проездных документов, тот, что сейчас находится у вас. Фактически же он приехал по другому билету, на два дня раньше, вместе с вашим покорным слугой. Это позволяло ему два дня находиться в городе, где его вроде бы и не было. За это время он от кого-то получает инструкцию, убивает Шмару, а вчера появляется здесь уже легально.
- Интересный детектив ты мне тут рассказал, только все это слова. Где доказательства?
- Их нам предстоит добыть.
- Как?
- Наверняка проводник вагона его опознает.
- Ты в своем уме? Ждать, пока поезд сползает туда и обратно? Да и на убийцу твой Раковский не тянет, больно доходной.
- А вот тут вы ошибаетесь и можете спросить об этом двух дуболомов, кажется, их зовут Слон и Сынок. Они помогли мне заполучить его драгоценные волосы. Наверное, бедняги до сих пор отлеживаются. Он оформил их, как щенков, и сделал это за считанные секунды.
- Что-то мне не верится, чтобы Слона могли просто так уложить, его однажды трое наших ребятишек не могли повязать.
- Хреновые у вас ребятишки, ну да, видно, каков поп - таков и приход. Что будем делать? Теперь я вас спрашиваю. Нужно действовать, и я полон решимости.
- Тогда бери фотографии, и в машину.
- Куда едем? - спросил я, забираясь на переднее сиденье майорской "Нивы".
- Искать доказательства, искать свидетелей его перевоплощения. Свидетель - это такая тварь, которая есть всегда, но найти ее бывает очень трудно.
Мы объездили больше десятка парикмахерских, опросили несметное количество мастеров, тщетно тыкая им в нос фотографии Раковского, но все было напрасно. Упорно никто не хотел узнавать в нем своего клиента. Потихоньку меня начали грызть сомнения, но тут Окуню в голову пришла замечательная по своей простоте идея, которая, как мне кажется, должна была посетить его давно.
К шести часам вечера из самарского линейного отдела пришло подтверждение о том, что гражданин Раковский действительно приобретал в их кассах два билета с разными датами на свое имя.
Уж если повезет, так повезет до конца. По дороге назад мы заехали в пригородный поселок, и там в средневековой парикмахерской нас ждал сюрприз. Столетний мастер со сказочно крючковатым носом долго и проникновенно изучал предложенные фото, разглядывая их под различными углами зрения и чуть ли не принюхиваясь. Видимо оставшись довольным, он отложил снимки и гордо заявил:
