Она чуть повернулась, глядя через плечо на Михаила, на губах се играла легкая полуулыбка, не столько соблазнительная, сколько вызывающая.
— Какую ты хочешь? Какую? — пьяно спрашивал Георгий. — Покажи ее мне, мой благородный друг, и я добуду ее для тебя. Ты можешь заполучить любую из этих женщин… они полюбят тебя в этой форме со всеми твоими медалями на груди!
— Я не хочу ни одной из них, — сказал Михаил.
Но золотоволосая танцовщица подошла к нему и протянула маленький цветок из тюля, который отрезала с кромки платья.
— Вот, — сказала она тихим голосом с придыханием, — возьмите.
Он смотрел на девушку, не на цветок. Вблизи густой сценический грим казался почти кричащим: темные линии, прочерченные вокруг глаз, удлиняли их, выделялись красные круги румянца на скулах. Но даже это не могло затмить свежей девичьей красоты.
— Вам на память, — сказала она.
Онемевшими пальцами он взял цветок. На какую-то секунду ее рука коснулась его. Вся водка, которую он выпил в этот день, взволновалась в его венах, превращая этот магический момент в чудо. Никогда он не видел такой красивой балерины и не переживал такой потрясающей минуты.
— Меня зовут Юлия, — сказала она, улыбаясь.
Даже ее манящая улыбка казалась таинственной. С тюлевым цветком в руках Михаил вдохнул мускусный аромат ее тела и влюбился.
Юлия Попова кутала свои изящные плечи в элегантную белую шубку, пока Михаил ловил такси. Она искоса поглядывала на красивого молодого офицера, которого подцепила сегодня вечером, и размышляла, хорош ли он будет в постели? Как же его зовут? Михаил, как там?.. Ах да, Сандовский.
Юлия была сердита на своего постоянного любовника, влиятельного человека, сделавшего ей множество подарков, включая шубу, которая сейчас на ней, и трехкомнатную квартиру. «Медведище» — вот как она называла его из-за огромного живота и рычаний, которые он издавал в постели. Во всяком случае Медведище пренебрегал ею уже три недели, она подозревала, что он волочился за кем-то еще.
Юлия сердилась. Пусть Медведище поломает голову над тем, где она провела сегодня вечер. Следует ему показать, что она не хорошенькая куколка, которую можно держать на полке и время от времени развлекаться.
— Куда поедем? — спросил Михаил, подсаживая ее в такси и прикасаясь к ней столь бережно, будто она была такой же хрупкой, как яйцо Фаберже.
Одарив его своей прелестной улыбкой, она сказала:
— Я знаю вечерний ресторан, он называется «Волга», там подают грузинские блюда и обслуживают высокопоставленных людей.
Он молча смотрел на нее, и глаза выражали страстное желание.
Смех Юлии струился серебром. Ей нравилось, когда мужчины смотрели на нее такими щенячьими глазами. Это давало ощущение власти, не сравнимое ни с чем остальным. А балерина должна пользоваться своей властью, пока это возможно. Большинству танцовщиц от семнадцати до девятнадцати лет. Балерина заканчивает профессиональную карьеру в возрасте двадцати семи или двадцати восьми лет… иногда тридцати, если очень повезет.
— Давайте поедем, вам понравится, — настаивала она, прижимаясь к нему. — К тому же там замечательная певица — моя подруга.
Ресторан, находившийся на улице Горького, был маленьким, тесным и прокуренным, столики сдвинуты вместе и освещены свечами. Это один из самых дорогих московских ресторанов. Воздух пропитан запахом горящего воска, жареного мяса, крепких духов и лосьонов постоянных клиентов, в основном высокопоставленных особ и их любовниц или жен. Михаил глубоко вдыхал неожиданно эротический запах.
Юлия сказала, что хочет есть: «Умираю от голода!», и они заказали несколько пикантных блюд грузинской кухни, разнообразные кебабы, зажаренные на углях, и хинкали — мясо, запеченное в тесте. Юлия пила «Гурджиани», а Михаил продолжал наливать себе водку «Юбилейную», очень хорошего качества. Он не знал, сколько уже выпил, но, как большинство русских, имел огромную пропускную способность.
Юлия что-то щебетала об интригах в балетной группе, и Михаил сказал ей, что его мать тоже когда-то танцевала.
— Она была очень красивая? — поинтересовалась Юлия.
— О, очень. Или она мне казалась такой.
