— Я не могу тебе объяснить.
— Ты просто не понимаешь, — сказала Валентина, пытаясь сдержать свой гнев. — Джина живет этим шоу!
Михаил встал, подошел к окну и стал смотреть на высокие башни, сверкающие огнями. Как сказать любимой сестре, что он агент КГБ? Убийца, присланный предотвратить попытку покушения и покончить с преступником.
Хуже того, как сказать ей, что его инстинкт подсказывает ему, что премьера пьесы станет местом покушения?
— Это ты не понимаешь, дорогая сестричка, — сказал он наконец. — Есть обстоятельство…
— Пожалуйста, — взмолилась Валентина. — Я не хочу больше ничего слышать. Миша, пожалуйста, вернись и доешь еду.
— Очень хорошо, — со вздохом сказал он.
Звонок внутренней связи прервал его беспокойные мысли.
Валентина вскочила и нажала на кнопку. Несколько секунд послушав, она сказала:
— Это Орхидея. Она в вестибюле.
— Тогда я пойду и оставлю вас наедине, — заметил Михаил, отодвигая нетронутое блюдо.
— Миша, ты можешь остаться…
Он сделал вид, что не расслышал. Головная боль разламывала виски. Он хотел только одного — остаться в полном одиночестве.
Орхидея быстро подошла к лифту и в нетерпении несколько раз нажала на верхнюю кнопку. Когда он наконец спустился, она бросилась вперед, чуть не столкнувшись с высоким мужчиной в вельветовом пиджаке и джинсах.
Это был брат Вэл, ей бросилось в глаза суровое выражение его лица.
— Михаил! — выдохнула она.
— Добрый вечер, мисс Ледерер, — пробормотал он и прошел мимо.
Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, чтобы привлечь его внимание, вернуть, но не смогла ничего произнести. С ней что-то не так. Каждый раз при виде его она теряла дар речи. Войдя в лифт, Орхидея нажала кнопку этажа Валентины.
— Михаил кажется таким задумчивым, — заметила Орхидея, пощипывая китайскую еду. Между сестрами ощущалась натянутость. Орхидея не сомневалась, что Валентина размышляла, что же привело ее сюда. — Он своего рода русский Хитклиф из «Грозового перевала», да?
— У него была трудная жизнь.
— КГБ, а?
— Что бы то ни было, ему нанесли тяжелые раны, и он еще не все рассказал мне. Что я могу сделать для тебя на этот раз?
— Я хочу, чтобы ты попросила Кита увеличить количество реплик. Ты же знаешь, в роли Сони их всего пятьдесят, то есть почти ничего.
— Но тогда нарушится равновесие инсценировки, — заметила Валентина. — Ты должна знать это лучше меня. Пьеса и так слишком длинная, и, видимо, придется что-то убирать.
Орхидея почувствовала, как на нее накатывается волна раздражения.
— Боже, Вэл… тебе что, нет до меня никакого дела?
— Конечно есть.
— Тогда поговори с Китом. Это не причинит тебе ни капли вреда. Поговори со своим любовником и скажи ему…
Валентина отпрянула:
— Не смей так говорить обо мне и Ките.
— А в чем дело? У вас с Китом великий, потрясший мир роман? Ну, если ты поинтересуешься моим мнением, я скажу, что вы ведете себя как пара вампиров, трахаясь напропалую, когда тело бедной Синтии еще не остыло в могиле!
Валентина проговорила сквозь зубы:
— По крайней мере, я не переспала с половиной мужского населения Северо-Американского континента и двумя третями распутных европейских принцев-плейбоев! По крайней мере, я не абсолютная, законченная, эгоистичная тварь, которой нет дела ни до кого, кроме себя!
— Разве это так? — учащенно дыша, воскликнула Орхидея. — Ну что ж, тогда позволь мне кое-что сообщить тебе, дорогуша. Если ты считаешь меня такой скверной, я открою тебе большой секрет. Я трахалась с Полом.
— Что?
— Спала с ним! Трахалась с ним! И сделала это за два дня до вашей свадьбы, милочка. Я сделала это потому, что ты поступила со мной тогда так же дерьмово, как и сейчас. Мне т-а-ак надоели твои замашки примадонны!
Валентина с изумлением смотрела на нее, наконец сказала:
— Уходи отсюда, Орхидея. Просто уходи. Мне придется общаться с тобой в театре по необходимости, но, что касается лично меня… между нами все кончено, у тебя мораль потаскухи.
— Ты же не всерьез?
— Дверь там, Орхидея. Выйди из нее и больше никогда не приходи ко мне со своими мерзкими просьбами об «одолжении».
Совершенно сбитая с толку, Орхидея встала и, спотыкаясь, побрела по гостиной.
