— О Морт! Морт! Все, что мне нужно, — это шанс, всего лишь шанс. Мой сценарий замечательный… Я знаю, это так.
— Это бизнес, детка. Бизнес, — подчеркнул он. — Тебе нужно заставить ее подписать контракт, иначе твой сценарий останется там, где он сейчас, — на дне ящика моего письменного стола.
Валентина поднималась на холм и шла быстро, несмотря на боль. Слезы разочарования наполняли ее глаза. Каждый день она часами занималась в реабилитационном центре, укрепляя мускулы спины. Но сенсационных результатов не последовало. Она все еще жила на обезболивающих таблетках. Могла сидеть в машине прямо только минут двадцать, потом ей приходилось ложиться на заднее сиденье.
Положение усугублялось тем, что мать носилась с ней, пытаясь все сделать за нее. Только Пол теперь вдохновлял ее. Его жизнерадостность, ежедневные звонки и частые посещения поддерживали ее.
Она подошла к воротам дома, который Пичис и Эдгар купили в Бел-Эйр на Белладжо-Драйв, и проскользнула внутрь. Небольшой красный «ягуар» со знаком бюро проката «Авис» был припаркован на подъездной аллее.
Пичис вышла на веранду, на ней был желтый пляжный костюм, обнажающий все еще красивые ноги.
— У нас для тебя замечательный сюрприз, дорогая. Орхидея. Сейчас она купается в бассейне.
Валентина тихо вскрикнула от радости, перешедшей в стон боли, когда она слишком быстро пошла к бассейну.
— Привет, Вэл. Боже, я совсем забыла, какое это блаженство — нырнуть в бассейн. Вода изумительная — как голубое «Джелло» [20].
Орхидея вылезла из воды и встряхнула головой, разбрызгивая вокруг воду. На ней было черное бикини, облегающее ее безупречную фигуру и открывающее две маленькие голубые татуировки в форме орхидей на правом бедре и левой ягодице.
— Орхидея, я так рада видеть тебя! — весело воскликнула Валентина, бросившись с протянутыми к сестре руками, невзирая на боль в спине. — Боже, как замечательно, что ты здесь!
— Не прикасайся ко мне, я мокрая, — сказала Орхидея отступая. Она плюхнулась на садовый стул и стала вытираться.
Обиженная, Валентина застыла. Она медленно опустилась в шезлонг. В таком полулежачем положении боль в спине уменьшалась, но вскоре ей придется выпить одну из таблеток, которые выписал ей Пол. Она заставила себя вежливо спросить:
— Ты только что приехала? Как прошел полет?
Пока Пичис ходила в дом, чтобы попросить повара приготовить что-нибудь освежающее, сестры несколько скованно говорили о полете Орхидеи, о погоде в Нью-Йорке и последних подвигах нападающего «Лос-Анджелесских доджеров» Романа Соленски, любовника Орхидеи.
— Ты выглядишь потрясающе, — наконец сказала Орхидея, оценивающе разглядывая сестру. На Валентине были шорты и футболка «Детройтс Пистонс».
— Я делаю успехи.
— Я хочу сказать, что ты действительно потрясающе выглядишь, и, мне кажется, ты уже можешь приниматься за дело. Ты же знаешь, что говорят, когда падаешь с лошади, — продолжала Орхидея.
Валентина нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, прямо сейчас мне взяться за работу? Но это пока невозможно, Орхидея. Мне еще предстоит шесть месяцев терапии, и я совсем недолго могу сидеть на стуле. Как я смогу подняться на сцену или сыграть что-либо в кино? Я просто не в состоянии.
Орхидея побледнела. Она нагнулась вперед, лицо стало напряженным.
— Но ты должна!
— Знаю, я сама нервничаю, но врачи говорят…
— К черту врачей! — закричала Орхидея. — Вэл, ты должна приехать в Нью-Йорк. Просто должна. Морт делает мюзикл «Большие, плохие и прекрасные».
— Кто это Морт?
— Ну, он… Ты знаешь — Морт Рубик! Независимый продюсер. Я работаю у него сейчас. Он такой изобретательный, и у него есть замечательная роль, которая абсолютно подойдет тебе…
Ошеломленная Валентина смотрела на сестру.
— Извини, Орхидея, — холодно сказала она. — Почему он не позвонил Майку Даффи? Майк сказал бы ему, что мне предстоит длительный восстановительный период и я не могу сейчас подписывать новые контракты и, может быть, долго не смогу.
— Но ты должна! — повторила Орхидея.
Валентина откинулась назад, расстроенная настойчивостью сестры.
— Тогда поговори с моими врачами, — сказала она и поморщилась от боли, поднимаясь с шезлонга и направляясь к дому.
