Она проводила меня в заставленную случайно подобранной мебелью комнату ожидания и зажгла тусклый торшер. Мы сели лицом друг к другу, колени наши почти соприкасались. Она одернула белый нейлоновый китель, словно контакт со мной был для нее оскорбителен.
— Что вам нужно от меня? И прекратите притворяться журналистом, я с самого начала знала, что вы полицейский!
— Мне нужно увидеть вашего сына Фреда.
— Мне тоже, — она пожала массивными плечами. — Фред начинает меня тревожить. Я весь день ничего о нем не знаю.
— Сегодня вечером он был тут. Что ему было нужно?
Она молчала, но равнодушной не осталась. На лице ее было видно усилие, словно она проверяла свою ложь, а может, изобретала новую.
— Деньги. Ничего особенного. Каждый человек имеет право попросить денег у собственной матери. Я не первый раз помогаю ему. Он всегда возвращает, как только у него появляется из чего.
Я прервал дымовую завесу ее слов. — Прошу вас, миссис, прекратите. Фред попал в сложную ситуацию. Кража картины — достаточный повод для тревог. Теперь он увез девушку, чтобы скрыть предыдущее преступление.
— Он ее не увозил! Это ложь, мерзкая ложь! Она по своей воле поехала с ним. Собственно говоря, это наверняка была ее идея. Она уже давно бегает за Фредом! А если эта маленькая черномазая дрянь сказала вам что-то другое, то она просто врет! — она погрозила кулаком закрытой двери, за которой находилась чернокожая медсестра.
— А что произошло с этой картиной, миссис Джонсон?
— С какой картиной?
— С той, которую Фред украл из дома семейства Баймеер?
— Да он не крал ее! Просто взял на время, чтобы провести какие-то исследования. Он принес ее в музей и там ее украли...
— Фред сказал мне, что картина исчезла из вашего дома.
Она покачала головой.
— Наверное, вы неправильно его поняли, мистер. Картину вынесли из подвала музея, это они должны отвечать...
— Значит, вы с Фредом решили остановиться на этой версии, миссис?
— Мы стоим на этом, потому что это правда! Фред чист как стекло! Если вы этого не видите, мистер, значит, у вас ужасные представления о мире! Вы слишком много общались с непорядочными людьми...
— Это правда, — признал я. — Думаю, миссис, вы тоже к таковым принадлежите.
— Я не намерена сидеть тут и выслушивать от вас оскорбления, мистер! Она пыталась разгневаться, но из этого как-то ничего не вышло.
Слишком много пережила она в течение минувшего дня, а ночь нависала над ней, словно крутая волна. Опустив взгляд на свои ладони, она зарылась в них лицом. Не плакала, не вздыхала, не произнесла ни слова. Но ее молчание на фоне тихого рокота автострады было полно черного отчаяния.
Через некоторое время она выпрямилась и абсолютно спокойно глянула на меня.
— Я должна возвращаться к своей работе.
— Но ведь вас никто не контролирует.
— Возможно, но если с утра будет беспорядок, вина падет на меня. Нас здесь всего две.
— Я думал, вы работаете в клинике...
— Работала. У меня был конфликт с одним из руководителей.
— Вы не хотели бы рассказать мне об этом?
— Ничего особенного не произошло.
— Ну так расскажите мне...
— С какой стати? Мне хватает неприятностей без ваших выдумок!
— Неприятностей и угрызений совести?
— Моя совесть — это мое личное дело. В ваших услугах я не нуждаюсь. Она сидела абсолютно неподвижно. Я разглядывал ее, как мог бы разглядывать статую, оставлявшую меня равнодушным. Но ее молчание не было мне на руку. Все это дело, начавшееся с несерьезной кражи, постепенно втягивало в свою орбиту жизни разных людей. Два человека лишились жизни, а дочь Баймееров исчезла где-то во тьме.
— Куда направились Фред с мисс Баймеер?
— Не знаю.
— Вы его не спросили? Вы бы не дали ему денег, если бы не знали, что он собирается с ними делать.
— Однако, дала.
— Думаю, что вы лжете.
— Думайте, что вам угодно, — сказала она равнодушно.
— И лжете вы не в первый раз. Вы уже неоднократно обманывали меня.
Ее глаза блеснули интересом и в них появилось выражение превосходства, обычно испытываемого обманщиками в отношении обманутых.
— Например, вы уволились из клиники, потому что вас поймали на краже наркотиков. А вы утверждали, что причиной был конфликт с руководством.
