Голубиная книга. Славянская космогония - страница 99

2. Поистине, день возник для коня подобно сосуду Махиман, что ставят перед конем. Колыбель его — в Восточном море. Ночь возникла для коня подобно сосуду Махиман, что ставят позади коня. Колыбель ее — в Западном море. Поистине, эти сосуды Махиманы возникли по обе стороны коня. Став конем, он понес на себе богов, став жеребцом — гандхарвов[52], став скакуном — асуров, став лошадью — людей. Море — его родич, море — его колыбель.

I, 2. 1. Вначале не было ничего. Все это было окутано смертью или голодом, ибо голод — это смерть. Он — зовущийся смертью — пожелал: «Пусть я стану воплощенным» — и сотворил разум. Он двинулся, славословя, и от его славословия родилась вода. «Поистине, — сказал он, — когда я славословил, появилась вода». Поэтому природа ее — арка[53]. Поистине, радость приходит к тому, кто знает природу воды — арка.

2. Поистине, вода — арка. То, что было пеной воды, затвердело, и это стало землей. Он изнурил себя. И от него, изнуренного и воспламененного, возник блеск, его сущность, который есть огонь.

3. Он разделился на три части: треть — солнце, треть — ветер. Он же — и дыхание, разделенное на три части. Восток — его голова, та и другая стороны — передние конечности, запад — хвост, та и другая стороны — бедра, юг и север — бока; небо — его спина, воздух — брюхо, эта земля — грудь. Так твердо стоит он в водах. Кто знает это, твердо стоит там, куда он идет.

4. Он пожелал: «Пусть второе тело родится от меня». И разумом он — голод или смерть — произвел сочетание с речью. То, что было семенем, стало годом. До этого не было года. Он растил его столько времени, сколько длится год, и затем выпустил его. Когда он раскрыл рот, чтобы съесть рожденного, тот произнес: бхан. И это стало речью.

3. Он подумал: «Если я его убью, у меня будет мало пищи». Тогда той речью и тем телом он сотворил все, что существует здесь: ричи, яджусы, саманы[54], заклинания, жертвоприношения, людей, скот. Все, что он произвел. Он решил пожрать. Поистине. Он поедает все, поэтому природа смерти — адити[55]. Кто знает природу смерти — адити, тот становится поедателем всего, что существует, и все становится его пищей.

6. Он пожелал: «Пусть я снова принесу жертву, еще большую». Он стал изнурять себя, он воспламенился подвижничеством. И от него, изнуренного и воспламененного, возникла слава и сила. Поистине, слава и сила — это жизненные дыхания. Когда возникли дыхания, тело стало возрастать. И в его теле был разум.

7. Он пожелал: «Пусть это тело будет пригодно мне для жертвы и пусть я воплощусь с его помощью». Тогда оно стало конем; возросши, оно сделалось пригодным для жертвы, поэтому жертвоприношение коня зовется ашвамедха. Поистине, кто знает это, тот знает ашвамедху. Оставив его на свободе, он стал думать о нем и по истечении года принес его в жертву самому себе, а других животных отдал богам. Поэтому и приносят в жертву Праджапати освященного коня, принадлежащего всем богам. Поистине, ашвамедха — это то, что излучает тепло; его тело — год. Этот огонь — арка; эти миры — его тела. Итак, их двое — жертвенный огонь и жертвоприношение коня. И опять же, они — одно божество: смерть. Тот, кто знает это, побеждает вторичную смерть, смерть не настигает его, смерть становится его телом, он становится единым с теми божествами.