— Идем купаться.
Черт говорит:
— Идем!
Черт снял ризы и говорит:
— А ну, идем!
А Михаил говорит:
— Иди вперед, ты знаешь.
А черт только прыг в воду, а Михаил ухватил те ризы и убежал. А Бог сто метров лед положил, чтобы черт не ел больше хлеба. А Михаил уже был очень далеко. А черт добрался до льда и не мог выйти. А он как пошел на тридевятую землю, а оттуда как разогнался, то еще сто метров пробил, да и говорит:
— Ты молодец, но и я молодец!
А как увидел, что риз нет, а он за Михаилом как полетел, да и хотел Михаила поймать. А Михаил крикнул:
— Боже! Уже меня черт ловит.
А Бог говорит:
— Имеешь меч, защищайся!
А Михаил как махнул мечом, то от черта одни крылья отпали и к Михаилу приросли. А черт снова вовсю летит. А Михаил говорит:
— Боже! Черт ловит.
А Бог говорит:
— Имеешь меч, защищайся!
Михаил как махнул мечом, а то и другие крылья отпали, да к Михаилу приросли, да и убежал Михаил, потому что имел 6 крыльев, а черт только одни.
(Украина. Галиция. Гнатюк. Т. 1. С. 3, 4)
Черт украл с неба солнце и убежал с ним на землю; там он воткнул его на копье и носил с собою на плечах. И послал Бог ангела своего на землю отнять солнце у черта. Ангел присоединился к черту и всюду ходил с ним; наконец, они пришли к морю. Тут черт бросил копье с солнцем на берегу, и они пошли вместе купаться. Во время купанья ангел сказал:
— Станем нырять, кто глубже.
Черт сказал:
— Опустись ты.
Ангел опустился на самое дно и, в доказательство того, принес в зубах морского песку. Пришла очередь нырять черту. Но он боялся, чтобы тем временем ангел не унес у него солнца; он плюнул на землю, и из слюны его сделалась сорока, которой черт приказал стеречь солнце, пока он не вернется. Когда черт опустился в море, ангел сделал рукою над морем крестное знамение, и море замерзло толщиною в девять локтей. Потом он схватил солнце и убежал с ним на небо, и в это самое время начала кричать сорока, черт, услышав крик сороки, спешил вернуться назад, но, видя, что ему не пробраться сквозь лед, снова пошел на дно морское, достал большой камень, пробил им лед и пустился догонять ангела.
(Сербия. Эрбен. С. 102, 103)
Оно так было. Приходит дидько (черт) к Богу и говорит ему:
— Боже, что же дивного, что Тебя люди слушаются и Тебе молятся, когда Ты их разным добром одаряешь? Позволь мне светом править хоть неделю, то увидишь, что они про Тебя и забудут!
— Хорошо, — говорит ему Бог, — правь!
Ну, начал же дидько гулять! Что может выдумать худшего, то на людей и насылает. Не помогает то ничего: люди, как назло ему, еще больше теснятся к Богу. «Подожди, — думает дидько, — заберу у вас огонь, тогда вы должны будете мне поклониться!» Собрав все в кучу, что только может гореть, поджег и ходит вокруг да сторожит, чтобы никто хоть для люльки не украл.
Бедствуют люди да и руки ломают, Богу молятся да просят, чтобы такое лихо прошло. Выслушал Бог людей, да и зовет святого Петра и говорит ему:
— Петр, голубь, как бы ты, сердце, украл огонь у дидька?!
— Что ж, Боже, украсть, то и украсть, но как?!
— Ох, Петр, голубь, на что ж Я тебя лысым сотворил, да еще святым поставил, чтобы ты не увмел дидька обмануть? Иди к кузнецу, сделай себе железную палку, да и раскали ее около дидькова огня: после, если чего коснешься той палкой, то в том огонь и останется! Иди же, голубь, и не мешкай, потому что люди плачут.
— Ну, что ж, идти, так идти, — говорит Петр.
Да и пошел. Сделав железную палку, приходит Петр к дидьку. Поздоровался, начинают себе говорить. А тем временем Петр все подгребает огонь, будто помогает дидьку. А после, заговорившись, сунул палку в огонь и, на нее опершись, стоит да и ждет, чтобы она раскалилась. А потом, как увидел, что палка побелела уже:
— Ну, — говорит, — будь здоров, сват, пора мне идти!
— Иди, — говорит Дидько, — будь здоров! А чем это ты так себе палку намазал?
А Петр и не знает, что сказать: туда-сюда, да нет глупых — и в ноги… Дидько за ним — догадался… Петр не убежит, дидько не догонит… Видит Бог с неба, что уже палка остывает, да и кричит:
— Ударь, Петр, в камень!
Петр как ударит горячим железом о камень, то огонь в камне и остался. И вот теперь, видишь, как ударишь железом в кремень, то огонь и посыплется.
