(Украина. Подолия. Булашев. С. 55)
Создание неба
Земля была сотворена, и на ней обитали люди, птицы и звери, а в водах рыбы. Но неба еще не было и не было небесных светил: солнца, луны и звезд. Но вот явился сатана к Богу и сказал Ему:
— Сотворили мы землю и человека, а над головою-то ничего нет — надо сотворить небо.
Бог сотворил небо — и засияли на нем солнце, луна и звезды. И на этом небе Бог решил жить и поставить свой престол. Сатане стало завидно, что Бог устроил для себя такое красивое жилище на небесах, и задумал сатана устроить для себя такое же небесное жилище, только повыше Бога. Сотворил и сатана себе небо выше первого, и на этом втором небе сатана устроил свое жилище и поставил свой престол. Тогда Бог сотворил третье небо, выше второго, и перенес свое жилище и престол. Сатане не охота уступить Богу, и все-то ему хочется быть повыше Бога: Сатана устроил четвертое небо. Бог устроил пятое небо, а сатана — шестое небо, выше пятого. Тогда Бог запретил сатане, а сам построил седьмое, самое высокое и последнее небо. <…>. Сначала все шло хорошо и мирно: Бог обитал на седьмом небе, а сатана на шестом, друг другу они не мешали и жили всяк сам по себе.
(Россия. Тюменский уезд. Городцов. С. 58, 59)
Создание животных, растений, культурных благ
<…> Тогда черт взялся мастерить: сделал черт колесо для воза, но без отверстия, а Бог сказал:
— Сделай отверстие.
Он сделал отверстие и сложил воз. Сделал топор без топорища. Бог сказал:
— Сделай топорище.
Он сделал и рубил дрова. А сделал хату без окон. Бог сказал:
— Сделай окна!
Он сделал окна, и стало в хате видно.
(Украина. Галиция. Гнатюк. Т. 1. С. 3, 4)
Когда Бог начал творить всякие народы, то налепил шляхты из теста, а русина вылепил из глины. Налепил, да и поставил на солнце, чтобы сохли. Как-то забежал туда пес, то русина не трогал, поскольку тот глиняный, а шляхту из теста всю съел. Тогда Бог приказал ангелу взять пса за уши и бить о деревья. Ударил ангел псом о вербу — из пса выскочил шляхтич Вербицкий; ударил о бук — выскочил Буковский; ударил об явор — выскочил Яворский, и т. д.
Сначала, когда Бог сотворил всякое дерево, то не было дерева прекраснее смереки — такая простая и гладкая. А дидько, чтоб он силы не имел, позавидовал, пришел ночью, да и позабивал гвоздей, а из них сделались у смереки сучки. То-то чертова работа. Не раз руби смереку — сверху гладкая, веток нет, а внутри сук такой твердый, как гвоздь.
А кака пан Бог творил мир, то дидько все смотрел сбоку и все похвалялся:
— О, я еще и не такое сумею сотворить!
Пан Бог слушал, слушал, да и говорит:
— А ну, сотвори хоть самого маленького зверя!
— Э, что там самого маленького! Я такого сотворю, что Тебя съест.
Взялся дидько лепить зверя, лепил-лепил, клепал-клепал, да и склепал волка. Склепал, да что, если волк неживой! А дидько стал да все на того волка:
— А ну, волчок, а ну, куси Бога!
А волк стоит, не двинется. Смотрел пан Бог, смотрел на ту работу, а потом говорит:
— А ну, волчок, а ну, куси дидька!
Как вскочит волк, да за дидьком! Дидько в ноги, волк за ним. Дидько видит, что беда, да и начал взбираться на ольху. Волк за ним! Уже вот-вот должен был его догнать — только одну пятку ему откусил. То с тех пор волки расплодились по свету. Дидько остался без пятки, а ольху Дидькова кровь облила, потому она такая красная.
(Украина. Галиция. Иоаниди. С. 77)
Говорят, аист — из человека. Бог всех гадов в мешок собрал и дает человеку:
— На этот мешок, — говорит Бог человеку, — отнесешь к морю и брось его в воду. Только как будешь нести, то не развязывай и не смотри в мешок, неси себе, чтобы и не знал ты, что там есть.
Идет тот человек с мешком к морю — хочется посмотреть: «Как это можно, буду нести на себе и чтобы я не знал, что я несу. Чего там бояться?»
Загляну.
Распустил тот мешок, гады и полезли, и полезли из него. А Бог и говорит тому человеку:
— Не хотел меня слушать, пустил ты гадов повсюду. Иди же да собирай.
Вот тогда и стал тот человек аистом.
(Украина. Иоаниди. С. 79)
Когда еще Пан Бог сотворял людей, то сам овчарил. Овцы слушались Пана Бога: куда Он только свистнет, туда они идут. А коз не было тогда еще на свете. Но приходит к Пану Богу черт да и говорит:
