Но деградация не может длиться вечно. Когда она достигнет предела — наступит конец света. Разразится великая битва сил Света и Тьмы. В мировом пожаре сгинут силы зла и их служители. Никто не избегнет кары. Мир же не погибнет, но обновится. Вернется золотой век, и войдут в новый мир лишь светлые боги и праведные люди. Когда это будет? Быть может, скоро. Быть может, нынешние времена и есть последние: смотрите, сколько вокруг зла и неправды!
Мировой цикл подобен годовому. Сотворение мира и общества, обретение Колаксаем золотых даров — это весна. Нынешнее время — зима, царство холода и тьмы. Но впереди — весна, битва сил Солнца и Грома с силами тьмы и холода и победа светлых сил. Это неизбежно, ибо неизменна и неотвратима Правда — мировой закон, что выше самих богов.
В некоторых вариантах стиха описывается еще один сон Волота, истолкованный опять-таки Давидом. В саду у Волота вырастает сахарное деревце, на него садится птичка, распускающая перья до земли. Это — будущие дети двух царей: деревце — дочь Волота Соломония (Саламидия), птичка — сын Давида Соломон; им предстоит пожениться. Гораздо подробнее и красочнее, в духе языческих мифов о мировом дереве описан этот сон в «Беседе Иерусалимской». Об этом подробнее будет сказано ниже, в разделе о славянских апокрифах. Здесь же отметим снова лишь главный смысл этого брака, да и всего мифа о небесной книге: примирение богов-людей с более древними богами-великанами. И происходит это примирение на основе не войны, а состязания в мудрости — священном знании о происхождении мира и его устройстве.
На этом кончается «Стих о Голубиной книге». Книга эта поистине «глубинная». На каждом шагу в ней за христианскими вроде бы именами и сюжетами скрываются многовековые глубины языческих мифов. Создать такой текст, хотя бы устный, могли отнюдь не безграмотные нищие, толком не знавшие Библии, но почему-то знавшие апокрифы, а книжники-двоеверцы, сознательно маскировавшие священную книгу славянских волхвов под христианский апокриф, и при этом порой не удерживавшиеся от затаенной издевки над усердными почитателями Христа. Одним из этих переработчиков, возможно, был святой-еретик Авраамий Смоленский.
Мы не знаем имен волхвов — создателей языческой «Голубиной книги». Но на основании их творения можем кое-что сказать о них самих. То были жрецы Даждьбога и Велеса, хранители древней индоевропейской традиции. Мифология их пронизана солярными мотивами, но мало связана с «основным» мифом о Перуне-змееборце и вообще с мифами о борьбе богов с чудовищами. Ведь мифы эти освящали власть князей-воинов и воинского сословия. Идеал же авторов «Голубиной книги» — царь-жрец, не занятый войной, правящий мудро и праведно. Эта жреческая утопия — вполне в духе индоиранских мифов о Гиперборее, Меру, Швета-Двипе и позднейших сказаний о Шамбале и Беловодии. Блаженная страна эта, где не бывает войн, — жреческий рай, отличный от рая воинского — германской Валгаллы или скифского Белого острова Ахилла-Колаксая. «Голубиная книга» пронизана миролюбием. Подчеркивается безобидность и благочестие исполинских зверобогов — Стрефила, Индрика.
Можно даже примерно установить время создания «Голубиной книги». Это — раннее Средневековье, не раньше VI–VII вв., когда славяне могли впервые ознакомиться с Бундахишном, и не позднее IX–X вв., когда были актуальны споры о первенстве княжеской или жреческой власти, преимуществе устной или письменной традиции. Наиболее же вероятное время, когда древнерусские волхвы могли создать свое Священное Писание в противовес христианскому (а также иудейскому и мусульманскому), — это IX век, время, когда записывалась «русскими письменами», а затем и кириллицей христианские книги, время крещения болгар и мораван.
В трагикомедии Ф. Прокоповича «Владимир» языческие жрецы представлены тупыми обжорами и пьяницами, не желающими знать ничего нового. Великий русский и украинский просветитель, глава «ученой дружины» Петра, имел, однако, в виду реакционных церковников своей эпохи. Подлинные же древнерусские волхвы были выдающимися интеллектуалами своего времени. Лучшее тому доказательство — созданная ими «Голубиная книга», в виде духовного стиха дожившая до наших дней.
