— Успокойте их, мистер Нойхолд. Мы уйдем точно по расписанию.
— Что?! Но вам не дадут буксиров и лоцмана. Это невозможно!
— Я хорошо знаю фарватер, мистер Нойхолд.
— Я в своей практике такого не встречал, — восхищенно воскликнул агент. — На моей памяти еще ни одно иностранное пассажирское судно вашего тоннажа не выходило из Монреаля без лоцмана и буксиров. Вы молодец, мистер Оганов. Сейчас же сообщим всем, что «Пушкин» уходит вовремя.
Слух о том, что «Александр Пушкин» уйдет из порта по расписанию, разнесся по городу с молниеносной быстротой. Агентство заполнили пассажиры, «бежавшие» со стоящих на рейде судов. Они желали как можно скорее попасть в Лондон. В течение нескольких часов оставшиеся билеты были проданы.
Нойхолд не успевал отвечать на телефонные звонки. Звонили из газет, из бюро путешествий, из агентских фирм, спрашивали, не «утка» ли отход «Пушкина».
Точно по расписанию началась посадка пассажиров. На причале собралась толпа. Всем хотелось посмотреть, как будет отходить без буксира эта громадина.
Вот наконец швартовы сброшены с причальных «пушек». Расстояние между стенкой и судном увеличивается… Люди поднимают головы кверху. На мостике стоит один капитан. Лоцман отсутствует. Теплоход медленно двигается к выходу. Пассажиры скопились на одном борту, машут платками провожающим, выкрикивают приветствия.
Судно начинает поворачивать. Сложный, опасный поворот. Вот тут всегда требовалась помощь буксиров. У людей вырывается вздох. Кто-то кричит: «Сейчас навалит!»
«Пройдет!» — «Ты ничего не смыслишь, видишь, ему мало места!» — «А я тебе говорю: он пройдет!» — ссорятся на причале два пожилых человека.
«Александр Пушкин» чисто проходит причалы, стоящие на якорях суда, швартовые бочки. Еще один поворот реки — и он скрывается из глаз восхищенной толпы. Но это только начало. Главные трудности впереди…
На мостике — капитан. Он напряжен до крайности. На карту поставлена честь советского судна и его мастерство судоводителя. Какие пустяки те укусы, которые могли бы появиться в печати, если бы он не вышел из порта. То, чего ждут газеты, сейчас вызовет такую бурю насмешек, упреков, неискреннего сожаления, что вряд ли какой-нибудь пассажир, прочитав такой репортаж, захочет еще раз вступить на борт «Пушкина». Но Арам не даст им напечатать что-нибудь похожее. Он уверен в себе и проведет теплоход. Ничего не случится. Пассажиры могут спокойно любоваться красивыми берегами. Ничего не случится.
— Арам Михайлович, вас к радиотелефону из газеты «Ла Пресс».
— Что они хотят?
— Интересуются, как проходит плавание. Все ли благополучно.
— Скажите, что я не могу сейчас говорить с ними. Занят проводкой. На судне все хорошо. Отлично. Так и скажи.
— Есть. Будет сказано, — гордо улыбается радист и исчезает.
Но газеты не хотят оставить «Александр Пушкин» в покое. А вдруг все же что-нибудь случится? Какая тогда будет сенсация!
— Вас к телефону, Арам Михайлович, — то и дело поднимается на мостик радист, — «Монреаль стар», «Ла Пресс», «Канадиен ньюс»…
— Скажи им, что на теплоходе все отлично. Пусть не волнуются и берегут нервы. Они еще пригодятся. Право руль! Так держать!
Погода начинает портиться. Солнце скрывается за тучами. Начинает моросить мелкий дождь. А вместе с ним появляется и туман. Становится трудно различать буи. Видимость сильно ухудшилась. В этих местах погода изменчива.
…Крутятся антенны локаторов. Пассажиры разошлись по каютам и салонам. Стало неинтересным оставаться на палубе. Метеостанции уже сообщили об ухудшении погоды в устье реки. Радист не успевает отвечать на вопросы корреспондентов.
— Мы знаем, что в вашем районе туман. Не испытывает ли капитан затруднений с проводкой судна? Не лучше ли встать на якорь? Как проходит плавание?
— Нет, капитан не испытывает затруднений с проводкой. Плавание проходит нормально. Да, я только что поднимался на мостик и говорил с ним. Благодарим за внимание.
Что чувствовал капитан, ведя огромное судно в тумане, по узкому фарватеру, с сильнейшим свальным течением, полностью мог понять только моряк, однажды побывавший на реке Святого Лаврентия…
