Голубая линия - страница 22
«Александр Пушкин» выходит в море.
Вскоре произошло еще одно событие, о котором сообщили все канадские газеты: судно посетила прибывшая в Монреаль парламентская делегация СССР.
Такое внимание к теплоходу импонировало иностранцам. В Америке подобным событиям придают большое значение. Пресса не скупилась на описание приема, цитировала речи…
Известность лайнера росла. Но последнюю «корочку льда» сломал капитан «Александра Пушкина» Арам Михайлович Оганов. Случилось вот что. «Пушкин» шел в Монреаль. Рейс благополучно заканчивался. При входе в реку Святого Лаврентия на борт поднялся лоцман. Это был старый знакомый. Ему уже не раз приходилось проводить теплоход в порт. Он дружески приветствовал капитана, но сказал:
— В неудачное время идете… Придется, наверное, долго стоять…
— Почему? Что-нибудь случилось?
— Да. В течение десяти дней ни одно судно не вышло из порта. Все портовые служащие и докеры бастуют. Посмотрите сами, что творится на реке.
Действительно, вдоль реки стояли на якорях многие суда под разными флагами.
Здесь были и маленькие грузовые суда, и огромные линейные «пассажиры». Всегда оживленная река казалась вымершей. Отсутствовали обычно сновавшие во всех направлениях буксиры, паромы, катера.
— И долго это продлится? — спросил капитан.
— Кто его знает. Наверное, долго. Пока портовые власти не идут нам навстречу.
— Какая причина забастовки?
— Нам не разрешают ставить свои машины в районе порта. Для нас это очень плохо. Многие живут далеко.
— Но у меня срывается расписание. Три четверти билетов продано людям, которые будут использовать свой отпуск на «Пушкине». Задержка немыслима!
— Очень сожалею, капитан, по и для вас не будет сделано исключение. Вы не сможете получить ни одного буксира для вывода судна, ни один лоцман не поведет вас в море, никто не станет грузить пассажирский багаж. Вот если вы сами рискнете… Впрочем, не буду говорить ерунды. Я знаю, что ни один капитан не захочет идти самостоятельно по фарватеру Святого Лаврентия.
— Да, вы правы. Но что же делать?
Лоцман пожал плечами. Ему очень хотелось помочь русскому капитану, но толкать его на безумный шаг он считал бесчестным.
Когда теплоход ошвартовался и пассажиры, горячо поблагодарив капитана и всю команду, сошли на берег, к Араму Михайловичу пришли первый помощник и старший механик. Лица их были озабочены.
— Ну, что будем делать, Арам Михайлович? Мы уже все знаем, и команда тоже. Все понимают, что нам грозит. Подорвем престиж судна и дадим пищу нашим недоброжелателям. Вот поднимут вой, представляешь? Хваленый «Пушкин» не ушел в рейс. Сотни пассажиров остались без отпуска. Их не интересуют причины, важен факт… Ах, черт возьми, как неудачно получилось!
Арам Михайлович молчал. Он представил себе слоняющихся по судну пассажиров, бесконечные вопросы: «Когда же мы уйдем?», «К чему было рекламировать точность расписания?..» Газетные заметки, о которых говорил первый помощник… Удар по славе теплохода, завоеванной кропотливой работой всего экипажа…
Надо рисковать. Конечно, никто не будет корить его за то, что он не ушел из Монреаля, стояли все суда, но он меньше всего думал о себе. Только ради сохранения престижа судна капитан примет на себя этот риск…
— Выйдем сами, — коротко сказал Оганов.
— Как? Без лоцмана и буксиров? — в один голос спросили первый помощник и механик.
— Если не дадут, то без них.
— Не советую, Арам Михайлович. Опасно. Ставишь под угрозу все судно. Сам говорил, что фарватер Святого Лаврентия чрезвычайно сложен.
— Я потратил много времени на его изучение. Не беспокойтесь. Все будет хорошо.
— Так можно сказать команде, что пойдем? — спросил первый помощник. — Там все волнуются.
— Скажи. Пойдем. Пусть не задерживаются с уборкой кают. Скоро начнем принимать пассажиров.
…Мистер Нойхолд был в панике.
— Катастрофа, капитан, — возбужденно говорил он Оганову, сидящему в кабинете у агента. — Посмотрите, что делается! Сколько продлится забастовка — неизвестно. У многих пассажиров кончаются отпуска. Им надо в Европу. А суда стоят. С вашим теплоходом такое же положение. Много билетов уже продано. Меня осаждают люди, они ни с чем не хотят считаться…
