— Нет, если не считать угрозой предпоследнюю фразу.
— Он ничего не писал о мнимом самоубийстве?
— Нет.
— Он полагал, что вам уже известна правда?
— Не знаю, что он полагал. Это было короткое письмо, всего несколько строк.
Блаунт ссутулился в кресле.
— То, о чем я сейчас спрошу, очень важно, мистер Ситон. Мог ли еще кто-либо знать, что вы пригласили брата? Не оставляли ли вы ваше письмо где-нибудь на столе перед его отправкой?
— Нет. Я ответил ему в тот же день. Вообще никто, кроме Финни и, конечно, Дженет, не заходит в мой кабинет. — Роберт кашлянул. — Это святилище — в самом прямом смысле слова.
— Вы сами отослали письмо?
— Да.
— Могу я задать вопрос? — вмешался Найджел. — Вы писали шариковой ручкой «Байро»?
— Ну да, наверняка.
— Но вы не воспользовались вашей обычной почтовой бумагой с указанием имени и адреса?
— Нет. — Роберт взглянул на Найджела так, словно хотел сказать: хоть вы-то понимаете меня! — Это выглядело бы как напоминание, что я завладел его собственностью.
— Я полагаю что подобные… э… мелочи не задели бы самолюбия Освальда Ситона, — сухо сказал Блаунт. — Однако, подготовив все для его тайного приезда ночью, когда все в доме уже спят, вы потом решили не дожидаться и пошли на прогулку. Чем вы объясните эту перемену в ваших планах?
— Я передумал в последний момент, решив, что выйду ему навстречу. Мне и в голову не пришло, что он выберет короткий путь.
— Понимаю. И когда вы наконец встретили его, вернувшись сюда…
— Но я не встретил его. Не надо ловить меня на слове, суперинтендант, — мягко заметил Роберт Ситон.
— Вы готовы поклясться под присягой, в суде, что так и не увидели своего брата в ту ночь? — спросил Блаунт с мрачной торжественностью.
Найджел заметил, что Дженет Ситон сидела с закрытыми глазами, прижавшись головой к спинке кресла, словно переживала тяжелое испытание.
Роберт Ситон посмотрел на Блаунта с выражением детской, почти ангельской невинности на лице.
— Я могу поклясться под присягой, что никогда не видел Освальда живым после того дня, десять лет назад, когда он исчез.
— Но видели мертвым, а? — резко спросил Блаунт.
— Мне пришлось осмотреть тело, как вам известно. И я присутствовал, когда нашли голову.
Блаунт сделал паузу. В комнате воцарилась тишина. Дженет полулежала в кресле, неподвижная, как труп. Энергично потирая руки, поэт взглянул на Блаунта, потом на сержанта Бауэра, застывшего с карандашом наготове.
— Очень хорошо, — сказал наконец Блаунт немного усталым голосом. — Вы вернулись с прогулки. Вы все еще ожидали приезда брата. И все же дважды выходили во двор с миссис Ситон в течение получаса, хотя Освальд мог появиться в любой момент. Как это соотносится с вашим желанием скрыть его приезд?
— Получилось неудачно, согласен. Но в ту ночь жена была очень обеспокоена — разразилась буря, как вы знаете. Дженет не ложилась спать. Когда мы вышли во двор первый раз, я рисковал столкнуться с Освальдом, но рассчитывал, что он уклонится от встречи, увидев Дженет. Вот почему я взял с собой зажженный фонарь — им можно было подать сигнал опасности. А когда мы выходили во второй раз, искать Финни, ну, я счел, что по какой-то причине Освальд не приехал, ибо тогда уже был поздний час.
Найджела восхитило, как стоически перенес Блаунт этот удар, разрушивший его версию: отпал еще один повод для подозрений, связанных с фонарем, отпал сам собой, естественным образом. Найджел начал смутно понимать, что при таком раскладе достаточных оснований для ареста Роберта Ситона не будет и что Блаунт также склоняется к этому выводу.
— Когда вы первый раз вышли из дому вместе с миссис Ситон, шел дождь и она попросила у вас макинтош, не так ли? — спросил суперинтендант.
— Да.
— Скажите мне, миссис Ситон, и вы позволили вашему мужу выйти легко одетым в страшную бурю?..
— Нам надо было лишь пересечь двор, а мой собственный макинтош остался наверху.
— Хотите сказать — ваш единственный макинтош? — вставил реплику Найджел.
— Я этого не говорила. Но раз вы спрашиваете — у меня всего один.
— Длинный, в котором я видел вас в тот день, когда сбежали Лайонел и Мара?
— Возможно.
