— Например? — спросил Лайонел, проницательно воззрившись на Найджела, как на манометр какой-то могучей и опасной машины.
— Возьмем Мару. Она разрывается между любовью к вашему отцу и приверженностью принципам. Ее позиция еще больше осложнена чувством к вам: она совсем по-другому стала смотреть на вас после того, как вы так смело стали на защиту Роберта Ситона. По-другому, то есть серьезно, а не как при игре в кошки-мышки.
— Ну знаете ли! — Мара не без удовольствия ужаснулась, воздев руки к небу.
— И сверх того, — продолжал Найджел, — у нее свои заботы. Предположим, вдруг это она убила Освальда.
— Мы не станем этого предполагать, — с угрожающим спокойствием сказал Лайонел.
Мара тронула его за руку.
— Почему же, станем. Зачем мне убивать Освальда?
— Вы назвали причину тогда, в июне, за чаем, сказав, что могли бы убить только из мести.
От его слов у них обоих перехватило дыхание: они глядели на него онемев и разинув рты. В наступившей тишине звук плюхнувшейся в реку водяной крысы прозвучал как взрыв.
— Месть? Но при чем тут Мара? — сказал наконец Лайонел.
«Так ты не знаешь об этом, — подумал Найджел. — Ну, если узнаешь, то не от меня», — и сказал веселым голосом:
— О, в Маре всегда было что-то роковое, вам бы надо это знать. Но, возвращаясь к вашему вопросу, мисс Торренс, могу сказать, что больше всего я не хотел бы видеть на виселице Роберта Ситона.
Он заметил, как расслабился Лайонел.
— Ну, это еще куда ни шло, — сказал молодой человек. — Я полагаю, что и угроза невелика. — Голос его замер.
— Боюсь, что велика. У вашего отца были более весомые, чему у кого бы то ни было, основания для этого. Не считая вашей мачехи…
— Но он выходил на прогулку. Он не стал бы…
— Не стал бы выходить, если бы ждал Освальда? Мистер Ситон мог пойти ему навстречу в направлении Чиллингема. Однако при этом забыл, что Освальд не мог знать о проволоке, которой опутали выход из леса. Он ждал на дороге.
На лице Мары все более отчетливо выражалось страдание. Ее крепко сжатые побледневшие кулаки лежали на коленях, словно два мокрых от слез скомканных носовых платка. Найджел продолжал:
— Если полиция найдет, где останавливался Освальд, приехав в Англию, в Бристоле или где-то еще, если она обнаружит что-нибудь, имеющее отношение к Роберту, скажем, его письмо с приглашением Освальду приехать тайно, мистер Ситон окажется в очень опасном положении. Вы сами это понимаете.
— Но мой отец не встретил его на дороге, — сказал Лайонел.
— Не доказано, что Освальд был убит в Плэш Медоу. Не доказано, что он вообще доехал сюда.
Мара Торренс медленно опустила правую руку в воду. Вода в Темзе не закипела, но жест невольно напомнил Найджелу средневековый ритуал «суда Божьего» — испытание огнем и водой. Мара произнесла:
— Если бы… Если бы кто-то видел Освальда в Плэш Медоу в ту ночь, это помогло бы делу?
— Возможно. Зависит от обстоятельств. — Найджел изучал ее лицо, повернутое к нему в профиль. — Но лжесвидетельство никогда никому не помогало, — добавил он.
— Не дури, Мара, — воскликнул Лайонел, враждебно взглянув на Найджела. — Ему нельзя доверять.
— Я никому не доверяю, — мрачно ответила она. — Лучше ты дай мне поговорить со Стрэйнджуэйзом, дорогой. Иди. Нам нужно побеседовать с ним наедине.
— Это будет твоей ошибкой.
— Иди. Пожалуйста. Прошу тебя.
— Ну ладно. Если мое присутствие нежелательно. — Лайонел произнес это совсем по-мальчишески. Он нехотя стал вылезать из лодки.
— Еще один вопрос, пока вы не ушли, — сказал Найджел. — Я хочу вам его задать уже несколько дней. Вы сказали, что крепко спите во время бури. Но после той ночи, когда Финни Блэк бросился на меня и я позвал на помощь, вы утверждали, будто это разбудило вас и вы сразу выбежали из дому. Одно не вяжется с другим.
Стоя на берегу, Лайонел Ситон, подбоченившись, внимательно посмотрел на него. Лицо его было суровым.
— Я могу лишь предположить, — сказал он, — что гром меня не будит, а крики о помощи — наоборот. Думайте что хотите. — Он повернулся на каблуках и пошел через луг.
— Вам не кажется… — начала было Мара.
— Видно, это сущая правда. Он был солдатом.
