Боскуинха рассмеялась.
– Что-то наподобие сказок, рассказываемых шепотом детям. Дон Кристиан безусловно назвал бы эту историю бессмыслицей.
– Так случилось, что Сан Анджело, незадолго до своего посвящения, обратился ко мне говорить от имени женщины, которую он знал. Он пришел ко мне и сказал: «Эндрю, обо мне рассказывают чудовищную ложь. Они говорят, что я творю чудеса и должен стать святым. Ты должен помочь мне. Ты должен сказать правду о моей смерти».
– Но все чудеса были заверены, и он был канонизирован. Правда, спустя девяносто лет после смерти.
– Да, в этом есть частично и моя вина. Когда я говорил от имени его смерти, я прочувствовал на себе несколько подобных чудес.
На сей раз Боскуинха громко расхохоталась.
– Говорящий от имени Мертвых верит в чудеса?
– Внимательно посмотрите на соборные сооружения. Сколько зданий предназначено для священников, и сколько строений отдано школам?
Боскуинха сразу поняла его намек и внимательно посмотрела на него.
– Филхос да Мента де Кристо в ведомстве епископа.
– Полагаю, что они сохраняют и передают все знания, независимо от того, одобряет их епископ или нет.
– Сан Анджело мог дать вам разрешение на вмешательство в церковные дела. Но я уверена, что епископ Перегрино пресечет любое вмешательство.
– Я прибыл Говорить только от имени Смерти, и буду соблюдать законы.
Я полагаю, что от меня будет меньше вреда, чем вы ожидаете, а, возможно, это будет лишь на пользу.
– Если вы прибыли Говорить от имени Пайпо, то от вас будет только вред. Оставьте свиноподобных за оградой. Если бы это было в моей власти, я никогда бы не выпустила из города.
– Я надеюсь, у вас найдется комната, которую я мог бы арендовать?
– Новшества не затронули наш город. У нас каждый имеет свой дом, а больше здесь некуда идти – никто не содержит гостиниц. Все, что мы можем вам предложить – это маленький пластиковый домик первых поселенцев. Он маленький, но в нем есть все необходимое.
– Мне требуется минимум необходимого и минимум пространства, так что я думаю, мне все понравится. Мне бы хотелось встретиться с доном Кристианом, правда всегда имеет друзей.
Боскуинха вздохнула и тронула машину с места. Как и предполагал Эндер, от ее предвзятости и настороженности не осталось и следа. К слову, он хорошо знал Сан Анджело и восхищался Филхосом. Это было совсем не то, о чем епископ Перегрино предупреждал их.
***
В комнате было мало мебели, и захвати Эндер слишком много вещей, ему пришлось бы изрядно поломать голову, прежде чем все разместить. Но, как всегда, ему хватило минуты, чтобы собрать все свои вещи и покинуть звездолет. Только запакованный кокон с королевой пчел находился в его сумке.
– Может быть, здесь есть место для них, – бормотал он. Кокон казался остывшим, почти холодным, как тогда в башне, хотя он тщательно закутал его.
«Здесь есть место».
Ее уверенность успокаивала. Ее страсть к возрождению перестала быть нетерпеливой, требовательной. Она приобрела оттенок абсолютной уверенности.
– Хотелось бы верить в это, – сказал он. – Здесь должно быть место, но все будет зависеть от того, смирятся ли свиноподобные с вашим существованием.
«Вопрос в другом: смирятся ли свиноподобные с вами – людьми – без нас».
Потребуется время. Дай хотя бы несколько месяцев.
«Расходуй столько времени, сколько нужно, мы теперь не торопимся».
Кто есть тот, которого тебе удалось обнаружить? Я помню, ты мне говорила, что не можешь ни с кем больше установить контакт, кроме меня.
«Часть нашего мозга, содержащая наши мысли, то, что вы называете филотическим импульсом, движущей силой ансибла. В людях они застывают и не двигаются, их очень трудно обнаружить. Но этот – единственный, единственный, которого мы обнаружили здесь, один из многих, обнаруженных нами, его филотические импульсы сильнее, разумнее, они легко воспринимаются. Он хорошо слышит нас, видит нашу память, а мы видим его, мы легко его обнаружили. Так что прости нас, дорогой друг, прости нас. Мы оставляем тебя, освобождаем твой мозг от разговоров с нами, и возвращаемся к нему. Теперь мы будем разговаривать с ним, потому что с ним нам не нужно тщательно искать слова и образы, необходимые твоему аналитическому мышлению. Мы воспринимаем его как солнечный свет, как солнечное тепло на лице; он входит в наше нутро как холод глубинных вод, его движения нежны, как легкое дуновение ветерка, забытое нами за три тысячи лет. Прости нас, теперь мы будем с ним, пока ты не разбудишь нас, не вызволишь нас из темницы. Ты сделаешь это, в свой час и только тебе известным способом. Ты поймешь, что это и есть то самое место, где должен быть наш дом…»
