Великий раввин стоял и поучал народ на базарной площади. Случилось так, что этим же утром муж обнаружил доказательства неверности своей жены, и толпа притащила ее за волосы на площадь, чтобы забить камнями насмерть падшую женщину. (Это знакомая версия известной истории, но мой друг, Говорящий от имени Мертвых, рассказал мне еще о двух раввинах, столкнувшихся с подобной ситуацией. Именно его версию я и хочу рассказать).
Раввин вышел вперед и остановился перед женщиной. В уважении толпа расступилась перед ним, и люди застыли с готовыми к броску камнями.
– Есть здесь хоть один, – обратился он к народу, – кто не желал бы жену другого человека или мужа другой женщины?
Ропот прокатился по толпе и они сказали:
– Все мы имели такое желание. Но, раввин, никто из нас не решился на грех.
Раввин сказал:
– Тогда встаньте на колени и воздайте хвалу Господу, что он дал вам сил устоять перед соблазном.
Он взял женщину за руку и вывел ее с площади. Перед тем, как отпустить ее, он прошептал:
– Расскажи верховному судье, кто спас его любовницу. Тогда он узнает, что я преданный слуга.
Женщина осталась жить, так как общество было слишком развращенным и продажным, чтобы уберечь себя от нарушения законов.
Другой раввин, другой город. Он подошел к ней и остановил толпу, так же как и первый, затем сказал:
– Кто из вас не имеет грехов? Пусть бросит камень первым.
Люди пришли в замешательство; перебирая в памяти свои грехи, они забыли о том, зачем пришли на площадь. Когда-нибудь, думали они, мы тоже можем оказаться на месте этой женщины, и мы так же будем молить о прощении и предоставлении возможности загладить свою вину. Я должен наказать ее так, как сам бы хотел быть наказанным.
А когда они разжали пальцы и камни выпали на мостовую, раввин поднял один из них, нацелился в голову женщины и бросил со всей своей силой.
Камень разбил ей голову и мозги брызнули на мостовую.
– Я тоже не без греха, – обратился он к народу. – Но если мы позволим только безупречным людям приводить в исполнение законы, законы скоро умрут, как и сам город.
Женщина погибла, поскольку общество было слишком непреклонным к ее ошибке.
Известная версия этой истории достойна внимания, потому что она очень редко встречается в жизни. Многие сообщества постоянно колеблются между разложением и излишней строгостью морали, и когда они слишком далеко отклоняются в ту или другую сторону, они погибают. Только один раввин хотел удержать нас на грани баланса, чтобы мы могли добросовестно исполнять законы и в то же время прощать отклонения от него. Но, конечно же, мы убили его.
Сан Анджело, Письма Начинающему Еретику, выдержка. Эмай а Тьюдомандо Пара Кью Деус вос Эйма Криста, 103:72:54:2.
***
Моя сестра. Слова вновь и вновь звучали в голове Майро, пока не слились в бессвязный шум: Аунда – моя сестра. Она – моя сестра. Его ноги повели его прочь от прассы к поляне для игр и дальше к основанию холма.
Высочайший пик венчал Собор. Собор и монастырь нависали над станцией зенадоров, как бдительные стражи у ворот. Ходил ли Лайбо этой дорогой, когда шел на свидание к матери? Где они встречались, на станции? Или они были более осторожны, встречаясь на пустыре в высокой траве, как овцы на выгуле?
Он остановился около двери станции зенадоров и пытался придумать причину, чтобы войти. Там нечего было делать. Он не мог написать отчет о происшедшем сегодня, он не знал, как вообще писать об этом. Во всем была какая-то магия. Свиноподобные пели деревьям и деревья превращались в бревна и массу других предметов. Они были лучше, чем выполненные искусным плотником. Аборигены оказались куда более мистическими, чем казалось раньше. Они из всего извлекали пользу. Каждое дерево было одновременно тотемом, памятником умершему и всемогущей фабрикой по изготовлению лесоматериалов и товаров. Сестра. Я что-то должен сделать, но я не могу вспомнить.
