Хьюман: Почему другие люди никогда не приходят к нам?
Майро: Только нам двоим позволено проходить через калитку.
Хьюман: А почему они не перелезут через изгородь?
Майро: Ты когда-нибудь прикасался к изгороди?
(Хьюман не ответил). Прикосновение к изгороди вызывает боль. Если ты попробуешь взобраться на нее, все твое тело охватит невыносимая боль.
Хьюман: Это же глупо. Разве недостаточно травы с обеих сторон изгороди?
Аунда Кванхетта Фигейро Макамби, запись диалога, 103:0:1970:1:1:5.
***
Солнце уже клонилось к горизонту, когда мэр Боскуинха поднялась по ступеням личной резиденции епископа в Соборе. Дон и донна Кристианы были уже там и выглядели весьма удрученно. Епископ Перегрино, наоборот, пребывал в полном довольстве собой, Ему всегда нравилось и льстило, когда лидеры правления и религии собирались под его крышей. Для него не имело значения, что именно Боскуинха была организатором этого посещения и настояла, чтобы оно прошло у епископа. Перегрино наслаждался чувством причастности к сильным мира сего, чувством хозяина колонии. Хотя уже к концу совещания всем стало ясно, что подлинные хозяева колонии отнюдь не они.
Боскуинха поприветствовала всех. Однако не села в предложенное кресло. Вместо этого она подошла к терминалу епископа, включила его и вызвала свою программу. В пространстве перед терминалом появилось несколько уровней, состоящих из мельчайших кубиков. Верховный уровень имел лишь несколько кубов, другие уровни состояли из различных множеств кубов.
Более половины уровней, включая верховный, были окрашены в красный цвет, остальные в голубой.
– Очень мило, – сказал епископ Перегрино.
Боскуинха посмотрела на дона Кристиана.
– Вы узнали модель?
Он отрицательно покачал головой.
– Но я догадываюсь о чем пойдет речь.
Донна Криста откинулась на спинку стула.
– Существует или где-нибудь безопасное место, где бы мы могли спрятать вещи, которые хотим сохранить?
Выражение отрешенного удовольствия исчезло с лица епископа.
– Я понятия не имею, о чем речь.
Боскуинха повернулась к нему.
– Я была очень молодой, когда получила назначение возглавить новую колонию Луситания. Мне было оказано большое уважение. Само назначение было очень почетным. Я начала изучать основы управления сообществами и социальные системы с раннего детства. Мне удалось преуспеть за время короткой карьеры в Опорто. Тот факт, что комитет постоянно наблюдает за нами, сделал меня подозрительной, обманчивой и шовинистически настроенной.
– Мы не перестаем восхищаться вашими достоинствами, – сказал епископ Перегрино.
Боскуинха улыбнулась.
– Мой шовинизм означает, что как только Луситания стала моей вотчиной, я стала более лояльной к интересам Луситании, чем к интересам Ста Миров и Конгрессе Звездных Путей. Мой обман заставлял меня постоянно притворяться, что моим сердцем движут интересы Конгресса. А моя подозрительность говорит, что Конгресс не расположен дать Луситании что-нибудь хоть отдаленно напоминающее независимость и равноправие среди Ста Миров.
– Конечно же нет, – сказал епископ Перегрино, – мы – колония.
– Мы – не колония, – продолжила Боскуинха. – Мы – эксперимент. Я тщательно изучила наши устав и лицензию, а так же все законодательные акты Конгресса, касающиеся нас, и обнаружила, что законы обычного удаления не распространяются и не применимы к нам. Я обнаружила, что комитет оставляет за собой право неограниченного доступа к всем файлам памяти любого гражданина Луситании.
Епископ начал сердиться.
– Вы полагаете, что комитет посмеет вторгнуться в секретные файлы Церкви?
– Ах, – сказала Боскуинха, – это юношеский шовинизм.
– Церковь наделена определенными полномочиями, с которыми должен считаться Конгресс.
Пожалуйста, не злитесь на меня.
– Вы не предупреждали меня.
– Если бы я предупредила, вы бы послали протест, это насторожило бы их, и мне бы не удалось провернуть то, что я задумала.
– Что именно?
– Эта программа. Она отражает все поступившие по ансиблу запросы к любому файлу колонии Луситания.
