Для начала она предлагает взглянуть на нее не только попристальнее, но и примериться к ее возможностям. Если же не догадался раньше обратить на нее серьезное внимание, то определенно подтолкнет пройтись с нею по моей собственной профессиональной тропке. И наверняка хочет, чтобы в ней расшифровал возможности самые что ни на есть динамические.
Она-то знает: я вытанцовываюсь как клоун-мим от жеста; обживая пространство, я не безразличен к тому, что находится от меня и на расстоянии вытянутой руки. Хотя вещи, пожалуй, не догадываются, как связан я и со всем огромным пространством манежа.
Вы выходите на манеж, чувствуете — не шуточное дело обживать, порой с быстротой шаровой молнии, его расстояния. Теперь представьте, вдруг разговор затевает с тобой метла.
«Ну, подумаешь, — возразите вы, — для Андерсена даже самые обыкновенные вещи, да еще сломанные, изношенные, выброшенные на помойку, обретали свою физиономию, характер».
«Верно, — соглашаюсь я, — но мне-то самому надо войти в партнерство с такою вот, скажем, метлой. И при том воочью, для вас, зрителей, совершить это убедительно».
«Ах, метла, — опять возразите вы, — ведь ею орудуют дворники, уборщицы», — и пойдете вы изготовлять отличный реферат, так как и вы, и я, и каждый мало-мальски наблюдательный зритель видел, как энергично орудуют метлой те, кто для нас с вами расчищают улицы, подметают магазины, вокзалы.
Но ко мне обратилась метла не для того, чтобы я повторял известное. Хотя, хотя именно она заинтересована устроить мне экзамен, но и в то же время подтолкнуть к тому, чтобы все вы, привыкшие к определенному стереотипу: вот, мол, чему она служит, и вот как ею управляют, — вдруг ошарашились от ее необычайного употребления. Вообразите, метла оказалась любительницей парадоксов, ничуть не меньшей, чем вы и я.
Но уговор: когда на этот раз вы соберетесь с Андреем в цирк, я включу в свою программу уже давно обкатанную интермедию с метлой, а потом уж вам доскажу, на какие импровизации она, виновница, меня подвигла, да еще случилось такое не у нас, а за рубежом.
Состроив серьезную физиономию, поддразнивая Шерохова, имитируя его интонацию, Амо добавил:
— «Лаборатория, лаборатория требует! Нуждается наш коллектив…»
И тут вы извлекаете на свет восемьдесят фамилий трудящихся, в ней вкалывающих. А мы, случается, в своей лаборатории — я да ты, да мы с тобой. То есть я и метла.
…Прошел месяц-другой, и Андрей с Наташей отправились в цирк на Цветном бульваре.
Уже облетела листва, и Андрей шел по аллее, за скамейками ворошил он носками ботинок груды листьев, потом взбивал их ногой и смеялся, как мальчишка, веселя Наташу.
…Инспектор манежа уже не в первый раз за вечер между номерами вел тихую войну с озорным коверным. На этот раз высокий джентльмен во фраке жестом приказывал: «Быстро собери свои вещички, разбросанные на манеже».
Амо подобрал шляпу, валявшийся поодаль было утерянный огромный ботинок и обул левую ногу, но инспектор царственным жестом указал на метлу. Коверный, до того выполнявший все быстрехонько, теперь неохотно, медленно потягиваясь, поднял метлу. Приблизившись к инспектору, показал: «Вот она. Поднял все ж таки».
Но едва тот повернулся к коверному спиной, Гибаров наставил на него метлу, как ружье, и, чеканя шаг, изобразил: «Сей джентльмен у меня под конвоем». Тут Амо победоносно задрал голову в нелепой шляпенке с небольшими полями, расправил свои не больно широкие плечи. Однако шляпа, едва державшаяся на макушке, упала с его задорной головы.
Зрители смеялись, а инспектор резко повернулся к Гибарову, но в долю секунды в руках Амо уже преобразилась и метла — он превратил ее в подобие гитары.
Склонив голову набок, прикрыв глаза, Амо пощипывал ее воображаемые струны. А ритм игры на метле-гитаре оказался таков, что зрителям становилось ясным, Амо аккомпанирует скандирующему от негодования инспектору. Тот порывался вырвать метлу-гитару, наказать шутника. Но метла уже вскинута на плечо, Амо, четко вышагивая, пятится назад, отдавая честь.
Опять инспектор поворачивается спиной, как считает он, одержав победу. Но Амо уже оседлал метлу и скачет на ней, как на лошади. И тут он увидел на ковре манежа свою собственную шляпу. Поудивлявшись и припомнив — он обронил ее в поединке с инспектором, — Гибаров повел ее по манежу метлой, как хоккейной клюшкой.
