По лицу Роджерса катится пот, рубашка забрызгана кровью китайца. Он кричит:
— Ложись! Все на пол!
Выстрелы. Еще одна группа клиентов с воплями разбегается.
Сорокалетний мужчина открывает свою клетку. Достает из двойного дна пакетик с белым порошком, который прячет под курткой, и пистолет. Третий китаец вытаскивает из-за скамейки пистолет-пулемет. Перестрелка, трое посетителей убиты. Ли и Роджерс стреляют, лежа на полу. Убит третий китаец.
Сорокалетний мужчина бежит по лестнице. Роджерс гонится за ним. Китайские фонарики, подвешенные к столбам на улице, отбрасывают красные тени. Человек бежит в ту сторону, откуда восходит солнце. Дэн Роджерс стреляет. Китаец спотыкается, прижимает к правому бедру руку с пистолетом, падает на столик, за которым группа людей ест лапшу. Направляет оружие на Роджерса, тот стреляет первым и убивает его.
Лейтенант встает на колени, распахивает куртку на убитом. Пакет с порошком залит кровью. Крупным планом: на плечо Роджерса опускается рука.
— Ты так и останешься ковбоем, бедный мой Роджерс, — говорит Ли, похожий на раздраженного философа.
Он от души смеется. Странно, рот его при этом остается закрытым.
— Стоп! — крикнул директор студии. — Что с тобой происходит, Нгуен?
— Это совершенно идиотская реплика, — ответил артист-азиат, продолжая смеяться.
— Может быть, но актер, играющий Ли, произносит именно это.
— «Ты так и останешься ковбоем, бедный мой Роджерс», — кривляется Нгуен. — Нельзя это как-то переделать?
— Да, правда, это как-то глупо, — подал голос Жюльен Кассиди.
— И ты туда же, Кассиди!
— Слушай, не так-то легко влезть в шкуру Дэна Роджерса в таких условиях!
— Ребята, мы дублируем телесериал. Это вам не последний фильм с Робертом Де Ниро.
— О! Это полностью содрано с фильмов Джона Ву, — сказал Нгуен.
— Содрано это или нет, но оживлять такие диалоги чертовски трудно, — настаивал Кассиди.
— Ну что ж, попроси технического совета у полицейских, которые пришли тебя допрашивать, дорогуша, — сказал директор студии, снял наушники и включил освещение.
Алекс Брюс и Виктор Шеффер, неподвижно стоявшие в разных углах маленькой студии, смотрели на Жюльена Кассиди. На заднем плане по-прежнему шел фильм, но без звука, текст появлялся на суфлере в виде субтитров; Дэн Роджерс стоял перед чрезмерно упитанным и чрезмерно возбужденным мужчиной. Вероятно, это был его шеф; с его губ слетали неслышные реплики.
Они устроили ему «вызов на ковер». Кассиди ввели в просторный кабинет патрона, действительно затянутый ковром, усадили его в старинное кожаное кресло. Он выглядел куда менее спокойным, чем судебный психолог. То так, то этак скрещивал ноги, руки, переводил глаза с окна, за которым виднелась Сена, на лицо Дельмона, задерживал взгляд на цоколе лампы в виде черепа и на магнитофоне. Парочка Брюс — Шеффер расхаживала взад и вперед на почтительном расстоянии, образуя основание треугольника, вершиной которого служило бесстрастное лицо шефа уголовной полиции, а актер сидел как бы внутри него.
— Ты слишком часто путаешься у нас под ногами, Кассиди, чтобы считать это простым совпадением, — начал Шеффер.
— Объясните мне, что происходит, и тогда, может быть, я смогу вам ответить.
Дельмон нажал кнопку «пуск», включив пленку Женовези. Когда запись закончилась, он нажал на «стоп», закурил. Крышечка его зажигалки сухо щелкнула в тишине кабинета.
Наконец Кассиди вздохнул, провел рукой по затылку и сказал:
— Я оставил все это себе, потому что от этого зависела репутация «Запретных ночей».
— Что «все это»? — вмешался Брюс.
— По просьбе Майте Жуаньи я с некоторых пор «разогревал» передачу. Я звонил и менял голос. Иногда, если дело не раскочегаривалось, я изображал разных слушателей. .. .
— Чем докажешь, что она просила тебя об этом?
— Двумя квитками об оплате, суммы там больше, чем за чтение романа. И она вам подтвердит, если захочет.
— Что значит: «если захочет»?
— Вряд ли ей будет приятно сознаться, что она организовывала звонки слушателей.
— Чем она это мотивировала?
— Изабель начинала задумываться к переходу на телевидение. Жуаньи боялась, что она уйдет с радио и бросит ее. Она хотела, чтобы каждая передача была удачнее предыдущей. Это был бег против времени, ей не хотелось ничего оставлять на волю случая.
