Голодовка 1898—99 года застала пишущаго эти строки в городе Самаре, который, в силу своего географическаго положенія, являлся естественным центром района, наиболее пострадавшаго от неурожая. В то время я состоял на службе самарскаго губернскаго земства в качестве представителя «третьяго элемента».
Благодаря имевшимся в моем распоряженіи сведеніям, я получил возможность указать в періодической печати на первыя проявленія, на первые признаки надвигавшагося народнаго бедствія. Опубликованныя мною и другими лицами сведенія обратили на себя вниманіе не только печати, но и общества, из среды котораго множество людей самых разнообразных общественных положеній горячо отозвались на призыв и поспешили придти на помощь голодающему населенію.
Однако частная иниціатива в деле помощи народу встречена была администраціей еще более недоверчиво и враждебно, чем деятельность земства. Губернскія власти, всегда и систематически тормозившія всякое сближеніе интеллигенціи с народом, и на этот раз отнюдь не изменили своей политике.
Лица, отправлявшіяся в местности, пострадавшія от неурожая для устройства столовых и оказанія других видов помощи голодающим, подвергались со стороны местных властей разнаго рода стесненіям. За ними учреждался строгій надзор полиціи, следившей за каждым их шагом. Нередко эти стесненія принимали такія грубыя и назойливыя формы, что вынуждали людей, работавших над оказаніем помощи голодавшему населенію, бросать—скрепя сердце—дело, над которым они безкорыстно и самоотверженно трудились, и—уходить...
За время моего участія в деле организаціи помощи населенію Самарской губерніи, пострадавшему от неурожая, в моих руках скопилось много ценных и представляющих значительный общественный интерес сведеній и данных, рисующих отношеніе к голодовке административных кругов, а также общественных учрежденій и, наконец, различных слоев русскаго общества, народа и печати. Многіе из наших лучших писателей приняли самое горячее и сердечное участіе в деле помощи голодавшему населенію и делали со своей стороны все возможное для привлеченія людей, средств и пожертвованій для этой цели. Между прочим у меня сохраняется много чрезвычайно интересных писем, полученных мною за время голодовки от Л. Н. Толстого, Ант. П. Чехова, В. Г. Короленко и многих других представителей нашей литературы. К сожаленію, разныя причины до сих пор мешали нам использовать весь этот матеріал.
На первый раз мы предлагаем вниманію читателей лишь несколько очерков из эпохи голодовки 1898—99 года. Очерки эти раньше печатались в «Русских Ведомостях»; затем один из них был помещен в журнале «Образованіе» и один—в «Вестнике Европы». В настоящее время, благодаря изменившимся цензурным условіям, очерки эти появляются в более полном виде, без вынужденных сокращеній и урезок.
С.-Петербург,
25 августа 1905 г.
Поездка по голодным и цынготным местам.
о, Боже, зачем это дорог так хлеб.
Так дешевы тело и кровь?
Томас Гуд.
I.
Накануне Пасхи.
Приближалась Пасха... Из разных уездов Самарской губерніи продолжали получаться печальныя вести, свидетельствовавшія об усиленіи цынги в местностях, наиболее пораженных неурожаем. Особенно тревожный характер носили известія, шедшія из Ставропольскаго и прилегающей к нему северной части Самарскаго уездов.
Я решил воспользоваться пасхальными праздниками, чтобы посетить местности, в которых цынга свирепствовала с особенной силой. Так как в то же самое время и в те же самыя места собирался ехать заведующій санитарным бюро самарскаго губернскаго земства доктор М. М. Гран, то мы и решили ехать вместе, при чем днем выезда из Самары назначили Страстную пятницу.
Но человек предполагает, а Бог располагает. В пятницу, как нарочно, вдруг скопилась целая куча спешных, неотложных дел: получились банковые переводы на крупныя суммы в пользу голодающих, которыя необходимо было тотчас же получить; пріехали новые „сотрудники" по устройству столовых, которых нужно было направить в уезды; далее необходимо было ответить на спешныя телеграммы и письма и т. д. По необходимости, пришлось отложить выезд до субботы.
