Голливуд как машина реальности - страница 6
Примерно ту же роль сыграли гангстерские боевики, базирующиеся на архетипах «власть», «тень» и «личина», в создании мифа о «штормовых двадцатых». Позже даже очень серьёзные эпические полотна («Крёстный отец», «Однажды в Америке») вынуждены были базироваться на этом мифе, а вовсе не на реальных событиях.
И так далее. Шло массированное замещение реальной памяти памятью мифологизированной.
Но под этими легко распознаваемыми поверхностными мифами создавался ещё один, более глубокий и тёмный миф, который базировался на архетипах «троица» и «бог», причём троица здесь понимается не в христианском смысле, а как нечто триединое, состоящее из трёх частей. Надо полагать, что оба эти архетипа живут в нашем бессознательном ещё со времён первых людей. Возможно, «три» – это было число, до которого древний человек умел считать, дальше шло «много». «Бог», как некто или нечто, создавшее мир и управляющее им, тоже с тех же времён; иногда с ним можно договориться, и всегда нужно просить; обычно он карает, но иногда может пощадить и даже наградить. Так вот, в течение довольно быстрого времени практически все сценарии голливудских фильмов стали создаваться по фрактально-трёхчленной схеме, то есть были обязательны начало, основное действие и финал. Причём каждая часть также делилась на три: скажем, начало состоит из завязки, экспозиции и первого поворотного события, основное действие – из препятствий, развития событий и обязательной сцены, финал – из второго поворотного события, кульминации и развязки; каждая составляющая тоже может дробиться на три… Точное следование этой простой схеме приносило больший успех (а значит, и доход), нежели следование, скажем, естественному ходу вещей или использование более сложных пятичастных и семичастных схем, и достаточно скоро стала применяться только она.
Конечно, трёхчленная схема не была изобретением Голливуда, она существует столько, сколько существует театр; Голливуд лишь растиражировал её максимально широко. И получилось так, что тот восторг при соприкосновении с древним архетипом, который ранее испытывали сравнительно немногие, стал достоянием всех.
При чём тут Бог? Ну а как же – троицу любит… Смех смехом, но такое вот форматирование восприятия очень скоро привело к тому, что в массовом сознании прочно отпечаталась эта трёхчленная схема развития всех событий в мире – начиная от собственной кухни отдельного зрителя и кончая мировыми катаклизмами. Поэтому иначе как структурированным, а, следовательно, разумно созданным и разумно управляемым мир уже не воспринимался, не воспринимается и восприниматься больше не будет…
Гламур и дискурс – это два главных искусства, в которых должен совершенствоваться вампир. Их сущностью является маскировка и контроль – и, как следствие, власть.
(В. Пелевин)
От редакции: Сегодня портал Terra America представляет третью и заключительную часть работы известного русского писателя Андрея Лазарчука, в которой он излагает свое видение Голливуда. Нет смысла стараться пересказать первую и вторую части трилогии, поэтому мы можем лишь отослать читателя к соответствующим публикациям портала.
* * *
Итак, по мере своего становления Голливуд освоил – где методом проб и ошибок, а где применением самых прогрессивных на тот момент психологических методик – создание многоуровневых архетипических матриц, используемых в дальнейшем для массового производства разнообразного киноматериала, пользующегося устойчивым массовым спросом. Любой фильм, сделанный с использованием одной из этих матриц, будет изначально иметь преимущество перед конкурентом, поскольку голливудская матрица, опирающаяся на самые древние архетипы, вызывает достаточно сильный эмоциональный отклик даже сама по себе, ещё до того, как сознание начнёт осваивать содержание фильма. Этот эффект тем сильнее, чем большее количество фильмов создано в этом режиме и чем более широкую аудиторию они охватывают. В определённом смысле нет разницы между туповатым боевичком, сентиментальной комедией и утончённой психологической драмой – все они работают на закрепление определённого способа восприятия, на форматирование нашего внутреннего смыслового поля, на создание общего направления воздействия смыслов на зрителя – так называемого дискурса.
