Увидев танки, люди на дороге шарахнулись в сторону, многие залегли в кюветы.
Кто-то закричал:
— Немецкие танки!
В нашу сторону полетели снопы трассирующих пуль. Головная машина остановилась, к ней подстроились остальные.
— Товарищи, вы ошиблись! Это советские танки! — во все горло стали кричать мы с Ткачевым.
Стрельба стихла. Меня обступили командиры танковых рот. Всех волновал один вопрос: что делать дальше?
Посоветовавшись с комиссаром, я объявил, что батальон будет выполнять приказ комдива: занять Есеную. Сказал это, и самого охватило сомнение: «А что, если Батурино действительно в руках противника? Вести бел пехоты ночной бой в довольно крупном населенном пункте бессмысленно. Нас всех перебьют». И вдруг меня осенило. Громко скомандовал:
— Выходи!
Зазвенели бронированные люки. Меня окружили танкисты.
— Водителям и наводчикам оставаться в танках, остальным — за мной в Батурино!
Наспех созданная рота, одетая в комбинезоны и танковые шлемы, вооруженная пистолетами и ракетницами, ускоренным шагом вошла в село. Танки, ведомые Коханюком, медленно ползли вслед за нами.
В поселке продолжалась стрельба, черные тени мелькали по переулкам, по улице неслись санитарные двуколки.
Как только в Батурино вошли наши танки, «пехотная» рота прочесала все вдоль и поперек. Фашистов в поселке не оказалось…
К рассвету мы добрались до своего района.
Нас встретил генерал Коваленко. Спросил, почему задержались. Я без утайки рассказал, какой конфуз получился в Батурино.
— Дыма без огня не бывает, комбат, — выслушав меня, сказал командир дивизии. — А сегодня в Батурино получилось форменное недоразумение.
От генерала я и узнал подробности ночного происшествия. Во второй половине дня на участок обороны прибыло пополнение. Нарушив маскировку, маршевые роты на глазах у противника стали вливаться в батальоны, находившиеся в первых траншеях. Мало того, командиры, прибывшие с пополнением, плохо представляли расположение наших подразделений и длительное время дефилировали вдоль фронта. Противник, естественно, заметил это необычное оживление на нашей стороне, немедленно открыл сильный минометный и пулеметный огонь. Позднее группа фашистских танков предприняла вылазку, контратаковала левый участок обороны и прорвалась в тыл одному из наших батальонов, который как раз проводил смену подразделений. И новобранцы растерялись…
— Выходите к реке, — приказал генерал, — и не допускайте выхода немцев. Заодно подкрепите танками нашу оборону. Уже одно ваше появление успокоит стрелков. Народ, в общем-то, обстрелянный. Не то что у Батурино. Там действовали новобранцы.
Танки, ведомые Коханюком, ушли на юг.
Мне было приказано остаться при штабе дивизии. Впервые за время боев я видел командира дивизии мрачным и крайне раздражительным. Не обращая на меня внимания, он устроил разнос Глебову и его штабу.
— Я не виню отходивших солдат, ими никто не управлял. Но как вы могли такое допустить?
Глебов чувствовал свою вину и не оправдывался. К счастью, на выручку подоспел оперативный дежурный.
— Товарищ генерал, вас требует к аппарату командарм.
Воцарилось гробовое молчание. Коваленко устало направился в свою землянку.
Мы с Глебовым остались одни.
— Комдив прав, я дал маху, — расстроенно сказал он. Я попытался успокоить однокашника.
— Чего там! Сам вижу свое упущение… Не проверил тот участок. А там были одни новобранцы.
Котелок крепкого чая восстановил наши силы, успокоил нервы. К Глебову вернулся свойственный ему оптимизм.
— К счастью, все закончилось благополучно… Вот где настоящая полевая академия, — продолжал он. — И знаешь, о чем я все чаще думаю? Слишком ударялись мы в годы учебы в теорию, увлекались Каннами, преследованиями, окружениями…
— Но ведь без теория нельзя, Виктор Сергеевич! — не удержался я. — С вами трудно согласиться… Наша Фрунзевка очень много дала каждому из нас… А рецептов на все случаи жизни не существует…
В начале сентября начались заморозки. Маленькие речушки и небольшие проталины к утру покрывались тонким слоем льда. Стало холодно и сыро. Бойцы в минуты затишья утепляли блиндажи, углубляли траншеи, рыли лисьи норы в стенах окопов, обживали высоты, опушки и поляны лесов.
