— Дорогие друзья, — взволнованно начал Штробл, — в эту минуту мне хотелось бы…
«Хорошо, что Штробл взял слово именно сейчас, — подумал Шютц. Он не очень-то внимательно прислушивался к его словам, в этот вечер его обуревали собственные мысли, но ощущал тем не менее, что все, кто тут есть, разделяют чувства Штробла, пусть у одного это выражено более, а у другого менее отчетливо. Тост Штробла завершился звоном рюмок и бокалов. Наступившую затем едва ли не благоговейную тишину нарушил какой-то шум в коридоре, и Зинаида воскликнула:
— Саша! Наконец-то!
Это был он. Саша подталкивал вперед невысокого, кряжистого мужчину, у которого конец шарфа вылез и свисал из куртки, а меховая шапка сползла на затылок. Саша встал рядом с ним и обнял за шею.
— У Олега сын родился! — объявил он.
Олег кивнул, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Он улыбался, и на его щеках появилась ямочки. На ногах приятели держались не слишком твердо. Особенно больших усилий стоило Саше, с трудом сохранявшему равновесие, членораздельно повторить то, чего, по его мнению, не поняли, ибо в комнате было на удивление тихо.
— У… Олега… сын… родился!..
— А вы, — негромко, с возмущением проговорила Зинаида, и все услышали, как она глубоко вздохнула, — вы пришли сюда выпивши!
Несколько замечаний по поводу внезапного появления друзей Шютц все-таки расслышал.
— Нет, ты посмотри на них, — прыснув, говорил кому-то Эрлих. — Именно так я и представлял себе радости отцовства!
Зинаида подошла к Саше, решительно махнув рукой Володе, наполнившему рюмки, чтобы выпить за здоровье сына Олега: остановись, мол.
— Вы откуда явились? — спросила Зинаида с угрозой в голосе. — В таком виде были в больнице?
Олег кивнул. Говорить он предоставил Саше. Тот объяснил, что к Кисловым они пришли, чтобы сообщить новость. А сейчас возьмут такси и поедут в больницу!
— Не верьте ни одному их слову! — воскликнула Зинаида. Голос со дрожал. — Ни в какую больницу они не звонили, и никто им о рождении сына не говорил.
— Саша, — объяснила Зинаида, — не знает пока ни одной немецкой фразы, где уж ему спросить и понять ответ! Они сами не знают, о чем толкуют.
А Варя тем временем вытянула из заупрямившегося Саши, что они все-таки звонили по телефону! Из будки. Им пришлось прождать в будке часа полтора, названивая каждые пятнадцать минут, пока им не сказали, что у Олега сын. В будке холод собачий, а у них с собой бутылка водки — как тут не погреться? Да еще сын у Олега! Как не выпить на радостях?
— И вам все время отвечали? По телефону? И вы все понимали? — вмешалась Зинаида.
Да, они так и сказали, ему и Олегу. Ну, да, не сразу сказали, а потом все-таки…
— Вот так, вдруг? — не поверила Зинаида. — Саша, как было дело?
— А никак! — Саша пожал плечами.
Ничего не было! Ну, спросили они, как могли. Сестра то ли не поняла, то ли не захотела понять. А Олегу что оставалось? Он как-никак отец. Вот он и переспросил.
— Саша! — Зинаида даже ногой топнула.
— Ладно, ладно! — Саша надвинул меховую шапку на лоб. — Значит, так: берет Олег трубку и говорит… — в этом месте Саша рассмеялся, а если Саша смеется, то выходит, продолжать дальше не ему, а самому Олегу!
Олег понял. Он виновато опустил глаза, прижмурился, склонил голову набок и вдруг рявкнул:
— А ну… давай… крр-ругом… ш-шагом… м-марш!
На секунду наступила тишина. Зинаида пораженно смотрела на Олега. Зоммер тихонько рассмеялся, забавно побулькивая при этом. А Эрлих присвистнул:
— Во дают!
Володя что-то сухо сказал Варе, Штробл понял и перевел:
— Так как насчет «спокойного и неприметного»?..
Пятнадцать минут спустя Шютц спускался по лестнице с Олегом, которого Варя напоила крепким чаем, а потом с общего согласия вынула из вазы букетик фрезий — для Людмилы.
— Давай, Олег, встряхнись, — сказал Шютц, открывая перед ним дверь подъезда. На улице посоветовал несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть воздух, свежий и холодноватый. Аккуратно заправил шарф в куртку, поднял «молнию». — Твоя Людмила тебе уши оборвала бы, если бы ты заявился к ней в таком виде. И мне заодно.
Шютц понятия не имел, доходят ли его слова до Олега. Суть не в этом, решил он. Главное, быть рядом с ним, потому что Олег вбил себе в голову, что на углу поймает такси. Шютц повел его дальше, обняв за плечи.
