Он принадлежал нашей семье с пятидесятых годов, а я в нем жила с 1994-го. До того как мама встретила папу, нашу жизнь никак нельзя было назвать стабильной. К тому моменту как мне исполнилось семь лет, мы с ней успели пожить в семи разных домах. Из-за переездов я меняла школы каждый год – иногда в середине года. Но после рождения Алли мы обосновались в этом доме и жили там с тех пор. Иногда мы меняли спальни или передвигали мебель, но никогда не съезжали. Я ходила в одну школу и впервые завела подруг, с которыми не нужно было расставаться спустя десять месяцев. Наши двери были всегда открыты для друзей и родных, так что у нас все время кто-то гостил. И не важно, куда я переезжала или где путешествовала, я знала, что у меня есть дом. Мы не могли потерять его. Я не могла его потерять.
Тогда я начала мечтать о том, чтобы родители расстались мирно, чтобы у всех все наладилось. Мои мысли опережали события, и я волновалась о том, не останутся ли мои родители в одиночестве на старости лет. Я не хотела, чтобы они расходились, но еще меньше я хотела, чтобы они остались одни. А что будет с собаками? О господи, собаки. Мне было страшно подумать, что наши старые собачки переживут такой удар в их возрасте. Они плохо воспринимали перемены. Как это на них повлияет?
Мои слезы перешли в рыдания, когда я задумалась о том, что будет с братом и сестрой. Я провела всю жизнь, заботясь об Алли и Бене – помогая им принимать правильные решения, защищая их от боли и растерянности. Я знала, что мы все по-разному переживем эту ситуацию, и молилась о том, чтобы мы сумели соблюсти нейтралитет и окончательно не разорвали нашу семью на части. В этот раз я не могла никому помочь. Им придется установить собственные границы и правила, научиться самостоятельно справляться со своими чувствами. Я не могла защитить их, а они не могли защитить меня.
Я лила слезы и о себе. Я не представляла, что такое произойдет. Несмотря на все предупреждения и тревоги Алли, я не была к этому готова. Кроме того, я не была готова разбираться с этим сейчас – в год, когда мне и так хватало проблем и перемен, личных и рабочих. Во все времена я могла полагаться на то, что моя семья никуда от меня не денется. Мой дом. Мои родители. Мои брат и сестра. Собаки. Все, кого я любила, умещались под одной крышей. Что, если они больше никогда не окажутся под одной крышей? Как такое возможно?
По дороге домой к родителям я ехала через Малахат по крутой части трассы № 1, которая изгибается вокруг горы, отделяющей Викторию от остального острова Ванкувер, – и вот тогда я начала задыхаться. Пот потек по задней стороне моей шеи, мне страшно хотелось остановиться и сорвать с себя футболку. Но я не могла. На этой трассе всего по одной полосе движения в каждую сторону и нет парковочных карманов. Мое сердце заколотилось, и пальцы на руле ослабли. Просто дыши, Кэтлин. Глубокий вдох, глубокий выдох. Ты почти на месте. Я повторяла себе это снова и снова следующие четыре с половиной мили. Глубокий вдох, глубокий выдох. Ты почти на месте. Ты почти на месте. Ты почти на месте. Как только я смогла съехать с трассы, я остановилась, выскочила из машины и свернулась клубком на обочине. Ощущение холода, поднимающегося от асфальта, помогло мне восстановить дыхание. Потом я достала телефон и позвонила Клэр в Денвер. «Мои родители разводятся, – прошептала я. – У меня паническая атака».
Это была не первая паническая атака в моей жизни и не первый случай, когда я позвонила Клэр во время приступа. Первые две случились в 2004 году, одна на второй день на новой работе и другая утром третьего дня. Я восприняла это как знак, что работа мне не подходит, и больше на нее не возвращалась. Третья произошла в 2013 году, когда я ехала на поезде из центра Сент-Луиса в аэропорт. Готовясь к поездке, я работала с утра до ночи, иногда засиживаясь перед компьютером по 15 часов в день. После того как я взяла пару дней отгулов, чтобы провести время с подругами на конференции блогеров, я с ужасом думала о возвращении к такому режиму. В поезде я снова почувствовала знакомые и жуткие симптомы. Я задыхалась, пот градом катился по шее, сердце выпрыгивало из груди.
