Сначала Эмма говорила мне, что она завидует тому, сколько времени я провожу в постели. Я объявляла об этом как о каком-то достижении: «Все на сегодня. Время зефира!» Но хотя между нами были паромная переправа и 75 миль расстояния, Эмма поняла, что я прячусь, раньше, чем я сама. Я начала уходить спать чуть раньше каждый день. Мой кабинет и гостиная казались чересчур просторными. Я не хотела оставаться в открытом пространстве. Я хотела спрятаться – от моей жизни, от моей семьи, от правды. Я не хотела видеть реальность, так что я пряталась в постели, где могла свернуться калачиком и притворяться, будто все в порядке. Вскоре семь вечера превратились в шесть вечера, а шесть вечера в пять. Эмму беспокоило мое поведение. Наконец, я начала ужинать в постели и выходить из комнаты, только чтобы помыть посуду. Вскоре я перестала делать и это и позволила посуде накапливаться поверх стопки книг на моей прикроватной тумбочке. Тот день, когда мне стало некуда поставить кофейную чашку, когда я решила работать в постели, был первым днем, когда я взбесилась.
В порыве безумия я заметалась между спальней и кухней, перенося посуду и закидывая ее в раковину. Я сорвала с кровати постельное белье и забила им стиральную машину. Я вытерла пыль в спальне и отмыла все поверхности в квартире. В моей жизни и так хватает хаоса, незачем устраивать его еще и дома.
Когда все было готово, я вернулась в спальню и посмотрела на стопку книг. Это были те же книги, которые я положила сюда месяцы назад. Время от времени я перекладывала их в разном порядке, но так и не начала читать ни одну. Каждый раз, когда я на них смотрела, мне было стыдно перед самими книгами и их авторами, стыдно, что я так мало читаю. Я любила читать. Я росла, уткнувшись в книгу. В дорогу я всегда брала с собой как минимум три. Но теперь я не читала. Я старательно игнорировала заваленную книгами и другими вещами тумбочку, хотя чувствовала себя виноватой каждый раз, когда на нее смотрела. В конце концов мне надоело это чувство вины, и я поставила книги обратно на полки.
У каждой книги в моем доме было свое место. Я все еще расставляла их по жанру: художественная литература, мемуары, деловая литература и личные финансы – а затем по размеру. Но когда я посмотрела на каждую из них, я поняла, что прошло уже полгода с моего первого расхламления, а мне все еще принадлежали дюжины книг, которые я не читала. На самом деле в моей квартире было множество вещей, которые я сохранила, но не использовала. Если бы я писала об этом в блог, я бы, наверное, перечисляла их по комнатам: что осталось в моей спальне, кухне, гостиной, кабинете и ванной. Но на самом деле все оставленные мной вещи я могла разделить на две категории: те, которые я использовала, и те, которые должна была использовать идеальная версия меня.
К последним относилось все, купленное когда-то в надежде, что это каким-то образом сделает мою жизнь или меня лучше. Книги, которые должна была читать умная Кейт. Одежда, которую должна была носить профессиональная Кейт, проекты, которыми бы занялась творческая Кейт. Классические романы, маленькие черные платья, материалы для скрапбукинга и так далее. Когда-то я потратила тысячи долларов с моей кредитной карты на эти вещи – вещи, которые я покупала, намереваясь обязательно использовать, но только потому, что я убедила себя, что это как-то мне поможет. Я была недостаточно хороша, но с этими вещами стала бы лучше. То, что они лежали у меня дома, доказывало, что я могу стать лучше. Однажды так и произойдет. Но этот день так никогда и не настал.
До сих пор, когда я разбирала мои вещи, я задавала себе только два вопроса: «Как давно я это использовала?» и «Собираюсь ли я использовать это в ближайшем будущем?» Если я отвечала «да», то сохраняла вещь. Мои подруги спрашивали, как мне удалось столько всего выкинуть, и этот вопрос меня смущал. Я ведь не пользовалась 56 % того, чем обладала. Почему же мне должно быть сложно от этого избавиться? Но вещи, которые я сохранила для идеальной версии меня, были другими. Теперь я видела правду, а после того, как вы ее замечаете, «развидеть» ее невозможно. Я должна была принять тот факт, что я никогда не стану человеком, который читает, носит и использует все эти вещи. Но смириться с ним было непросто.
