– Это «Доставка», – произнес голос по открытому каналу связи. – Переход с Хамшалима завершен.
– Принято, «Доставка», – ответил Ян. – «Бенедикт», переход разрешен.
И через несколько секунд прозвучало:
– Я «Бенедикт», вас понял. Начинаем разгон.
Две сотни кораблей уже собрались. И, как и «Роси», направлялись к вратам Лаконии. Другие скапливались перед своими вратами согласно составленному Наоми графику. Раньше от превращения в летучие голландцы их спасала диспетчерская Медины, а теперь приходилось полагаться на расчеты Наоми. Надежные, если во врата не будет соваться слишком много кораблей разом. И если свойства врат не изменились.
Впрочем, опасности медленной зоны этим не ограничивались. Алекс до сих пор помнил, как впервые вошел в нее через врата Сол. В те времена медленная зона была территорией тайн и ужасов, чуждых артефактов и гибели. До Медины он бы сказал, что на ее приручение уйдут десятки лет. Потом она стала известной и понятной. А потом оказалась способной на непостижимые перемены, и эта мысль каждый раз расковыривала ему подсохшую рану. Алекс все тянулся к панели управления: хотелось прогнать корабль сквозь врата хоть немножко быстрее, хоть немножко раньше. Впереди был бой с неизмеримо превосходящим их силы врагом, но тот хоть знакомый. А вот мысль, что они проложили дороги через пасть дракона, заставляла Алекса вздрагивать.
Вот в чем беда с гордыней. Ее замечаешь только задним числом.
– Говорит «Бенедикт». Мы завершили переход с Хамшалима.
– Понял вас, «Бенедикт», – отозвался Ян. – «Чет Лам», переход разрешаю.
Алекс потянулся к управлению, сбросил тягу.
– Ты в порядке? – спросил Ян, когда Алекс отстегнулся.
– Хочу чаю. Ты хочешь чаю?
– Мне и так хорошо, – сказал Ян, и Алекс толкнулся к лифту. Он предпочел бы ускорение: не только потому, что спешил отсюда убраться, но и потому, что в свободном полете слишком легко было передвигаться по кораблю. Возможно, усилие при движении помогло бы как-то справиться с беспокойством. А так ему все казалось, что где-то зудит и почесать нельзя.
В камбузе он вытащил свой ручной терминал. В исходящих висело готовое к отправке сообщение. Закрепившись правой рукой и ступней, Алекс в задумчивости медленно закрутил терминал колесом. Дисплей, считав движение, поворачивал картинку соответственно вращению аппарата. Через несколько секунд Алекса это стало раздражать. Он поймал терминал и открыл сообщение. На экране появилось его лицо. Из динамика зазвучал его голос.
– Кит. Я тут взялся за одно дело, и похоже, что могу не вернуться. В общем, риск есть. В прошлый раз я после такого дела много думал о тебе. Я помню, что мы с твоей мамой плохо ладили под конец, и, может, я был не таким уж хорошим отцом…
Остановив запись, он долго рассматривал картинку – и стер вместо того, чтобы послать. Всегда кажется, что одним сообщением можно исправить решения всей жизни. А по правде, Кит и так знает все, что он сейчас наговорил. Если план Наоми сработает, Алекс вернется и сможет сказать все, что нужно, лично. Если нет, как бы Киту не повредила недавняя переписка с отцом-мятежником.
Белинда с Ионой тихо светились удовольствием людей, которым хорошо вместе. Алекс еще помнил, как сам утешался таким образом в часы перед операцией. Они ему кивнули, и он ответил так, словно ничего не подозревал. На самом деле, немножко любви в команде даже на пользу, лишь бы не мешала работе. Связь Холдена с Наоми долго-долго была негласным сердцем команды «Роси». Отчасти потому все и пошло разваливаться с потерей Холдена.
Теперь он здесь и Наоми здесь, они снова на корабле и заняты опасным делом. Почти как в былые времена.
Звякнул его терминал. Вызывала Наоми.
– Адмирал? – сказал он.
– Хватит и капитана.
– Ну да, – согласился он. – Все равно странно звучит.
– Да. Я собираюсь заняться делом.
– Делом?
– Вдохновляющими речами, как надлежит адмиралу.
– Шутишь? – со смешком предположил Алекс.
– Это серьезно. – Но в голосе Наоми не было упрека. – Еще три перехода, и флот в сборе. Я разослала задания на все корабли. Подумала, что надо бы выступить с заявлением. Что-то сказать команде. Бобби так делала?
