– На хлопушке с Эпштейном, – сказала Наоми. – От Оберона прямиком сюда. Правда, для атмосферы кораблик не годился, так что я запарковалась на перевалочной станции и поймала челнок.
– Опять мы на планете.
– И мои колени уже возмущаются. Но на корабле мне не так непривычно, – сказала она. – Никто меня не убедит, что эта штука, которая зовется «небом», – не жуткая жуть. Я хочу видеть, что держит мой воздух, уж пожалуйста.
– Пить хочешь? Мой старичок еще не раскрутился на полную, но чай заварить сумеет. Может, даже мате, если цикл достаточно разогнался.
– Не откажусь, – сказала Наоми и добавила, потому что молчать было бы еще хуже, чем говорить: – Мне так жаль Бобби. Я целый день ревела.
Алекс отвел взгляд. Улыбка его незаметно сменилась маской самой себя.
– И до сих пор иногда. Застанет врасплох – и вроде как повторяется как в первый раз.
– У меня так, когда думаю о Джиме.
– Ты бы ее видела, старпом, – со смешком, похожим на всхлип, сказал Алекс. – Хренова валькирия, представляешь? Летела на эту толстозадую громадину, словно могла завалить ее в одиночку.
– Она и смогла. То есть завалила в одиночку.
Алекс кивнул.
– Так что будем делать теперь, когда ты здесь?
Он не мог больше об этом говорить. Наоми поняла. И оставила тему.
– Я за тобой. – Она вышла и принялась взбираться по палубе к главному лифту – сейчас он был коридором. – Раз Медины и «Тайфуна» нет, мы снова вольны передвигаться между вратами.
– Что открывает массу возможностей, – согласился Алекс. – У меня в списке дел два пункта. Первый: подготовить нашего старичка к полету, и второй: решить, что делать дальше.
– Превосходный план, – одобрила Наоми. Они добрались до камбуза. Столы торчали из стены, но для таких случаев в полу были предусмотрены выдвижные сиденья. Она вытащила два. – Давай выполнять.
После всех трудов Алекса работы оставалось еще на много дней. Он хорошо продвинулся в расконсервации, но «Роси» очень уж долго стоял на просушке. Впервые с тех пор, как был построен для несуществующего уже марсианского флота. Многие системы устарели, а те, что поновее, устанавливались на место старых и не лучшим образом совмещались с первоначальной конструкцией. Обшивку реактора попортила коррозия. Не то чтобы непоправимо, если потратить время и силы, но за ней теперь следовало приглядывать. Наоми чувствовала, как встраивается в ритм, о существовании которого не подозревала, и как узнаёт его. Норма. Это ее жизнь, а все остальное, как бы удобно там ни казалось, было отклонением.
* * *
Они с Алексом день за днем обходили корабль, отлаживая просыпающиеся системы. Полная команда справилась бы за десять часов, а их было только двое. Но и они справлялись: ожил реактор, связь, сеть питания, маневровые, вооружение. Некоторые работы требовали участия четверых, но они выкручивались. «Росинант» по кусочкам возвращался к жизни.
За работой она отмечала, как сказался на Алексе опыт «Предштормового». Неизвестно, сознавал ли он, что стал лучше разбираться в электротехнике. И научился кое-каким фокусам с проверкой стабильности карбосиликатного кружева обшивки – так что работа сократилась на полдня против ее расчетов.
Ночами они спали в прежних каютах. Наоми не знала, перебирал ли Алекс свои старые шкафчики – она перебрала. У нее никогда не накапливалось много «своих» вещей, но и то, что осталось, выглядело пережитками иной, древней Наоми. Так, бывает, находишь свою детскую игрушку и вспоминаешь связанные с ней полузабытые события детства. Ее рубашка – она нравилась Джиму. Магнитные ботинки с дополнительной застежкой на икре – они помогали ей держать колено. Неисправный ручной терминал – она собиралась его починить до того, как пришлось прятаться, да так и не собралась.
На корабле были и другие каюты, тоже с личными вещами. Теми, что принадлежали Амосу и Бобби. А может, и Клариссе. И Джиму. Мелкие памятки жизни. Ее тянуло и их перебрать, но она сдержалась. Сомневалась в правильности своих мотивов, а для нее, оказывается, это было важно.
Как только подключили связь, «Роси» принялся налаживать тайное сообщение с подпольем. С тех пор как Наоми покинула челнок, сквозь врата Фригольда прошли три бутылки. Одна из Сол, одна из Асилима, одна из Патриа. Ожидались новые. Когда не работала, Наоми листала информацию и слушала доклады лидеров подполья. Своего подполья.
