– Спускаешься с нами? – спросил Алекс.
Она долго молча смотрела на него. Выглядела старше, чем он привык считать, словно место капитана разом состарило ее.
– Нет, – ответила она. – Родные хотят меня повидать, и я их тоже. Но это отложим до конца войны.
«Восхищаюсь твоим оптимизмом», – чуть не сказал Алекс, но для таких слов было слишком темно. Не стоило грузить ее еще и своим скепсисом. Так что он просто кивнул и невнятно промычал что-то.
– В порту тебя ждет быстрый вездеход, – сказала она. – Загружен водой, топливом и дрожжевой закваской на всю дорогу.
– Ты очень добра. Я тебе благодарен.
– Я не от альтруизма. Твой корабль… Он старый, но это военный корабль. Лучше многих, которыми обходится подполье.
– Возможно, – кивнул Алекс. – А может, в нем свила гнездо какая-нибудь птица, если в пустыне они водятся. Я это и собираюсь выяснить.
– Когда выяснишь, свяжись. В одиночку гоняют только экстремалы и бестолочи. Тебе нужен будет кто-то за плечом.
Щелкнул коммутатор. Челноку дали добро на старт. Алексу оставалось только отозваться. Он поставил сообщение на паузу.
– Ты о чем говоришь? – спросил он.
– С нами еще не кончено, – ответила Джиллиан. – Мало того, мы побеждаем. Подполью понадобится каждый корабль, какой оно сможет достать, а твой достаточно хорош, чтобы заслужить экипаж. Если тебе понадобятся люди в команду, сообщи мне. Одного я тебе добуду.
Алекс не находил слов. По правде сказать, он не строил планов дальше возвращения на «Росинант». Но Джиллиан была права. Будет еще и «после». После Бобби. После Амоса. И после Холдена. Он пока не решил, что делать, но умирать не собирался. Только прийти в себя.
– Я дам знать, как там дела, – обещал он. – Тогда и решим.
Джиллиан встала, протянула ему руку. Он пожал ее, не отстегиваясь.
– Хорошо было, – сказала она. – Мы хорошо поработали.
– Да, правда ведь? – отозвался Алекс.
Когда она ушла, он еще раз проверил систему. Обычно он не рисковал летать на корабле с одной обшивкой, но, даже если встретится микрометеорит, они, может, и выживут. И вообще. Жизнь – это риск.
Он включил рацию.
– Здесь «Драйбек». Разрешение на старт принял.
– Разрешение еще действует, «Драйбек», – сказали ему с того конца связи. – Не надо здесь ничего взрывать, а сталкиваться у нас не с кем. Ге кон Готт[2], да? Станция Драпер, связь кончаю.
«Станция Драпер», – повторил про себя Алекс, на маневровых выводя кораблик из лавового канала. Он в первый раз услышал это название. И не рассердился.
* * *
Фригольд, как большинство планет «зоны Златовласки»[3], был разнообразен по условиям жизни. Солончаковые пустыни располагались на одном континенте с пышними горами, где Алекс прятался в первый раз, и с поселком, успевшим разрастись в солидный город. Белые дюны и краснокаменные столовые горы тянулись от горизонта до горизонта. Кое-где возвышались пирамидальные скалы и острые как нож хребты – артефакты чужой цивилизации или просто красивое создание природы. Рассветы светились теплым розовым, а закаты – зеленоватым золотом. Почему так, Алекс не знал. Ночами пустыня пела. Звенела от перепада температур тонким голосом флейты, как бокал, когда проводят пальцем по ободку.
Вездеход был практически автономным, прокладывал курс, руководствуясь временем суток и расположением звезд, подобно древним мореплавателям Земли. Ни входящих, ни исходящих сигналов, которые могли бы выдать Алекса. Широкие гусеницы – титан и резина – позволяли передвигаться по пустынному бездорожью легче, чем дался бы простейший перелет на корабле. Огромное безлюдное пространство утешало. Алекс ждал, что в пути ему будет одиноко, но случилось иначе. Он только сейчас понял, сколько сил тратил, притворяясь перед командой «Предштормового», что все в порядке. А он и не знал, что держит себя в руках, пока не расслабился. Он спал на узкой койке в брюхе вездехода, а днем сидел на крыше, глядя на солнце, небо и звезды, и не слушал даже прихваченных с собой музыкальных записей.
Дважды к нему в пути ненадолго приставало большое неуклюжее животное с ногами как тонкие стволы и шкурой как желтый мох. Второе сопровождало его полдня, потом трижды проворковало и отстало. Насколько Алексу было известно, он единственный из людей наблюдал этих животных.
