«Наверное, я умираю», – подумала она и не огорчилась.
* * *
На время Тереза потеряла себя. Смешение сенсорных впечатлений: голоса, движения. Кто-то касался ее рук и шеи. В глаза бил яркий свет. Когда очнулась, она лежала. В знакомом помещении, но вспомнила она его, только услышав голоса.
– Я не делаю выводов, – говорил доктор. Не Кортасар. Ее старый детский врач, доктор Кляйн. А обращался он к Элви Окойе. – Я только говорю, что она страдает от обезвоживания и недостаточного питания. К этому могли привести какие-то проблемы с усвояемостью. Возможно, у нее развилась какая-то аллергия. Или стресс вызывает соматические реакции. Или – я говорю только, что это возможно, – она морит себя голодом.
Она была в медицинском крыле, лежала на каталке. От автодока тянулась трубочка к вене на тыльной стороне ее ладони. Шевельнувшись, Тереза почувствовала иглу под кожей и холодок от вливающейся в сосуды жидкости.
– Я не позавтракала, – выкрикнула Тереза уже своим обычным голосом. – Я сама виновата. Это было глупо. Просто я не уследила за временем.
Она не успела договорить, как они оказались рядом. Доктор Кляйн был моложав, а его волнистые каштановые волосы и зеленые глаза напомнили ей Трехо. Она любила врача, потому что после осмотра он всегда угощал маленькую Терезу конфетами и никогда не подлаживался к ее возрасту. Сейчас он изучал показания автодока и не встречался с ней взглядом. Навалившаяся на свою трость Элви была пепельно-бледной. Она посмотрела прямо в глаза Терезе, и та ответила таким же прямым взглядом.
– Это из-за лягушек, – солгала Тереза. Ложь далась легко. – Не поела, а потом пришлось их резать… голова и закружилась.
– Возможно, – сказал Кляйн. – Но если за этим стоят проблемы с желудочно-кишечным трактом, ими надо заняться немедленно. На Лаконии существуют микроорганизмы, действующие по типу грибковой инфекции. К ним следует относиться со всей серьезностью.
– Это не то, честное слово, – сказала Тереза. И попросила: – Можно мне минутку поговорить с доктором Окойе?
Кляйн замялся, и ей даже подумалось, что он может и отказать. Однако…
– Конечно.
Он кивнул Элви, добавил: «Майор» – и вышел.
Уверившись, что врач их не слышит, Тереза хрипло зашептала:
– Его-то вы зачем втянули? Нам не положено никого привлекать. Меня лечит доктор Кортасар.
– Он не врач, – возразила Элви. – У него докторская степень по наноинформатике. Лечащий врач из него не лучше, чем из меня.
– Зато он знает, что происходит. Вы хотите, чтобы доктор Кляйн начал интересоваться, отчего у меня такой стресс? Хотите, чтобы он догадался?
Она наслаждалась, швыряя им в лицо то, чего наслушалась от них. Наслаждалась, видя, как сникла Элви. Заметно было, как женщина борется с собой и наконец принимает решение. Элви присела на край каталки и вздохнула от облегчения в больной ноге. Погладила Терезу по лбу.
– Послушай, – сказала она. – Наверное, я не должна тебе этого говорить, но не доверяй доктору Кортасару. Я почти уверена, что он задумал причинить тебе зло. Может быть, убить. – Она поправилась: – Вероятно, убить.
Накатила волна головокружения, автодок выбросил тревожный сигнал. Это просто от голода… ей надо попить воды, только и всего.
Тереза мотнула головой.
– Почему?
Глубоко вздохнув, Элви тихо заговорила:
– Думаю, чтобы подкинуть ремонтным дронам хорошо изученный объект и посмотреть, что они из него сделают. У него уже есть двое, но тех он предварительно не сканировал и не обследовал. И еще… он хочет того, что будет у тебя и твоего отца. Тоже хочет жить вечно.
«Как лягушку, – думала Тереза, давя в себе злой безнадежный смех. – Он решил использовать меня как лягушку. Природа всегда пожирала детей».
Холден тоже знал. Он пытался ее предупредить. Два разных человека решились ее предупредить. Два разных человека обнаружили одно и то же. Элви держит ее за руку. За ту, в которой нет иголки.
– Я стараюсь не подпускать его к тебе, – сказала Элви. – Но Кортасар – очень важная персона, без него… намного труднее было бы вылечить твоего отца. Все стало бы намного труднее.
– Надо сказать Трехо, – выдавила Тереза.
