Вдруг Всеволоду показалось, что старый добрый Волос с огромной головой в венке из колосьев будто качнулся. Князь выше поднял подсвечник. Идол стоял на месте и усмехался гостю, как своему доброму другу, надув толстые щёки. Но на стене от него шевельнулась, прогибаясь, резкая тень.
Всеволод заглянул за спину Волоса. Так и есть: к дебелой статуе деревянного бога кто-то прижимался. Маленький человечек. Он испуганно смотрел на князя и, должно, от перепуга не мог шевельнуться.
— Ты чего здесь? — вконец удивился Всеволод.
— Прячусь, — прошептала маленькая девчушка.
— От кого?
— От тебя.
— Разве я страшен?
— Не знаю.
— Так почему же прячешься?
— Мне так приказали.
— Кто? А ну иди-ка сюда, — как мог ласковее произнёс Всеволод.
Девчушка замялась, несмело выступила из-за спины идола. Испуганно, не моргая, глядела она на него. Князь начал рассматривать ребёнка. Бледность проступала сквозь нежную смуглую кожу лица, светло-карие глаза серьёзно и пристально изучали Всеволода. От дрожащего огня свечки в его руке на щеке девочки дрожали подвижные тени от ресниц. Будто что-то знакомое показалось князю в этих чертах ребёнка.
— А ты... добрый? — вдруг спросила девочка.
— Не ведаю.
— А какой ты?
— Кто знает... — Всеволоду стало смешно: девчурка допрашивала его, велеможного киевского князя. И он должен был ей отвечать. Правдиво, честно, как на Божьем суде... В самом деле — каков же он?
— Жаль, что ты ничего не знаешь, — вздохнула девочка и облизала верхнюю губку. Всеволод даже глаза округлил — всё же видел он когда-то этого маленького человечка, который вот так же высовывал язычок и обводил им — из уголка рта в уголок — верхнюю губку.
— Как же тебя зовут?
— Княжья.
— Почему так?
— Потому что я и есть княжья.
— А где же твоя мама?
— Мама? Вот здесь, под полом. Нерадец её туда запрятал. Я видела! — Княжья упала коленками на пол и начала дёргать за железное кольцо, вбитое в одну из досок пола.
Всеволод поставил свой подсвечник на пол, ухватился за кольцо. Княжья присела рядом с ним. С нетерпением и любопытством следила она за его движениями.
— А кто здесь живёт, знаешь? — спросил девочку Всеволод.
— Не знаю... — разочарованно протянула она.
— Когда-то мне говаривали, что здесь жил Чернобог. Он насылал на людей мрак, потому что выкрадывал у солнышка белых коней... — припомнил вдруг детскую сказку и усмехнулся. Что это с ним — своим детям не рассказывал таких сказок никогда, а вот чужому...
Рванул на себя кольцо.
— Кто здесь? Выходи! — крикнул почему-то испуганно.
— Лестницы нету... — отозвался женский голосок.
— Вот она! Здесь! — Княжья подбежала к стенке.
Опустил лестницу в Подполье. Оттуда вылезла женщина.
От её одежды веяло сыростью.
— Мамка, а там не видела Чернобога? — подняла к ней личико Княжья.
— Видела, дочушка. Всего там насмотрелась. Вот такого мужа имею перед законом и перед людьми.
Веки её покраснели.
— Как ты попала сюда? — не утерпел Всеволод.
— Пришла вот с дитём к этому обдирале и грабителю просить, чтобы лошадей и волов вернул, которые забрал у моего отца. Погибнем ведь без животины... Ни дров привезти, ни поле вспахать... Как жить?
— Да кто же тебя в подвал бросил?
— Нерадец же, говорю. Как услышал стук в ворота, молвил: князь приехал! Сгинь, говорит, с очей моих. Лезь в яму!.. Я ведь не хотела — дак он силой... Чтобы князь не узнал, каким разбойником стал его бирич...
— Иди домой. Всё будет хорошо. Прикажу ему по правде с тобою сотворить. Говоришь — жена ему?
Она качнула головой.
— Когда-то князь Владимир... поженил нас... Прости нас, князь... Помоги!.. — всхлипнула женщина.
Всеволод не мог выносить слёз.
— Не плачь. Все обойдётся. Но скажи, почему имя такое дала дочке своей? — Неприятная догадка где-то шевельнулась в нём, и он потупил глаза.
— Господин мой... повелитель мой!.. Невиновна я. Нарекла дочку свою Рутой. Да люди знай своё — Княжья, и всё! Но боги мне свидетели — моей вины нет...
— Но... чья вина?
— Она... всё же Князева... Владимирова... Потому и лютует Нерадец...
