Ночное небо было затянуто облаками, только временами поблескивала выглянувшая из-за облаков звездочка. Вода немного отражала свет, но на реке было уже темно. Несмотря на это, Офелия не зажгла огней. Она направила лодку вдоль правого берега.
Темнота пела цикадами и хорами лягушек, время от времени пролетала летучая мышь или сова, проносясь над деревьями, словно по шоссе. Ночные создания шевелили тенями, отбрасываемыми либо на воду и исчезавшими там, либо замирающими при их приближении и не шевелившимися, пока они не проплывут мимо. Туман, поднимающийся от воды, пах болотом, сыростью и удушливым рыбьим жиром. Была в этом запахе и примесь разложения, словно напоминание о смерти.
Джулия подумала о двигателе в моторе; они с Реем пользовались им во время своих ночных прогулок по реке. Конечно, он должен быть в порядке, чтобы не подвел в пути. Они проплывали мимо ответвлений в каналы и протоки, мимо рыбацких и охотничьих стоянок, мимо темного корпуса деревянного «ковчега», известного как «Наша леди на Блайд-ривер».
«Ковчег» напомнил Джулии о тете Тин. Думая о ней, она вспомнила историю, которую ей рассказала тетя Рея. Она пронеслась в ее мозгу вместе с воспоминанием о другой поездке по реке. Тогда там был Рей, летящий по болотам, и пенящийся след его катера напоминал серебряный хвост. Смуглый, сильный и немного загадочный, он был по-прежнему готов вытащить ее из воды и отнести домой и даже посмеяться над этим. И было еще много раз, когда они проносились по реке, ветер развевал их волосы, а солнце светило в лицо. Теперь все это походило на сон. Неужели она сама все это придумала из собственных потребностей и желаний, наделяя время, проведенное ими вместе, никогда не существовавшими теплотой и значимостью?
Нет, она не станет думать об этом. Это не поможет.
Она должна сосредоточиться. Изгнать туман, воспоминания и боль из головы. Она должна думать.
Рей и Пол. Два мальчика в пироге на реке. Не на Блайд-ривер, а на могучей Миссисипи. Что-то в этом есть, за что можно ухватиться. Да.
Речная сырость пропитала ее футболку и джинсы, сделав их влажными. Видимо, из-за этого у нее застучали зубы. Вокруг талии у нее по-прежнему был свитер; почему-то она не оставила его в вагончике. Она вцепилась в узел.
— Что ты делаешь? — резко спросила Офелия со своего места с пистолетом в одной руке, а другой держась за румпель двигателя.
— Мне холодно. Я собираюсь одеть свитер.
Женщина коротко рассмеялась:
— Пожалуйста, какая разница.
Саркастический ответ готов был сорваться с губ Джулии, но она прикусила язык. Пусть лучше Офелия считает ее напуганной, боящейся ее. Возможно, она и должна бояться. Возможно, так и есть.
Она развязала свитер и набросила его на плечи, но не одела руки в рукава. Одну руку она положила на планшир рядом с Офелией и обернулась посмотреть, куда они едут.
— Что ты хочешь увидеть? Никого нет. Я об этом позаботилась.
Что-то кольнуло у Джулии в мозгу. Она резко произнесла:
— О чем ты говоришь?
— Я заглянула к тете Тин по пути сюда, думала перехватить тебя там, мне не особенно хотелось ехать до вагончика. Ты понимаешь. Сегодня старушка играет в «бинго», спорим, ты забыла об этом. Донна была там со своими двумя щенками, приглядывала за Саммер, как обычно, а та спала на кушетке. На полу валялось вот это письмо. Я узнала твой почерк. Я забрала его.
Послышался хруст бумаги, когда Офелия похлопала по нагрудному карману своей рубашки. Джулия перевела дух. На мгновение она испугалась, что тетя Тин и Саммер могли, но нет, все было в порядке. Пока. По крайней мере, с ними все было в порядке.
А с ней — нет.
Она продрогла до костей и тряслась от неожиданно нахлынувшего на нее ужаса. Никого не было видно, ни шерифа с помощниками, ни Рея, никого. Только она и Офелия на реке.