– Вряд ли вы отыщете пульс, – сказал Гиви и посоветовал старику: – Послушайте грудную клетку, может быть, услышите биение сердца.
Крупицын хотел нагнуться еще пониже, но не успел: Топик вдруг сладко зевнул и, почесав лапой за ухом, снова затих.
– Да он спит! – догадался Арсений и весело рассмеялся. – Соскучился по родной подстилке и пришел домой!
– А вот и пропавший ключ! – воскликнул Гиви и взял со стола ключ от парадной двери. – Возьмите, пусть он будет у вас, – протянул он ключ Николаю Григорьевичу.
Сосед Глеба Кудашева виновато улыбнулся:
– Неужели это – Топик?! Приличный пес, а выкинул такую шутку!
– Бывает, старина, – снисходительно проговорил Арсений, – радуйся, что обошлось без человеческих жертв и грабежа!
Милиционеры попрощались с Николаем Григорьевичем и уехали. Оставшись один, Крупицын наклонился к собаке и подергал ее за ошейник.
– Топ, пошли к нам! Моя супруга Маша оставила тебе вкусную косточку!
Но упрямый пес не поддался на уговоры и остался лежать на коврике. Тогда старик Крупицын плюнул в сердцах, махнул рукой и, заперев дверь и спрятав ключ на старое место, пошел к себе домой успокаивать супругу.
Уже к вечеру Микки, уставший и голодный, заглянул в свой любимый бар «Райский уголок», где он выступал с оркестром будучи не гнэльфом, а Глебом Кудашевым. Протиснувшись сквозь толпу танцующих, он подошел к стойке и вскарабкался на стул.
– Привет, Макс, – сказал Микки бармену, – плесни-ка мне джин с тоником. Только чуть-чуть!
– Мы знакомы? – поинтересовался бармен, не спеша выполнять заказ.
– И даже дружны, – успокоил его гнэльф. – Потом все узнаешь, Макс, а пока дай промочить горло. Расплачусь на днях: сегодня у меня затруднения с финансами.
– Вообще-то мы в долг не обслуживаем… – Макс поставил крошечную рюмку перед странным клиентом и капнул в нее спиртного.
– Спасибо. О твоей щедрости будут рассказывать легенды. – Микки осушил рюмку и попросил бутерброд.
– Послушай, приятель, – возмутился бармен, – твой аппетит растет быстрее тебя самого!
– Не волнуйся, от твоего бутерброда он захиреет.
Бармен пододвинул поближе к Микки тарелочку с бутербродом.
– Вам нарезать или справитесь сами? – ехидно спросил он клиента.
– Спасибо, все о, кей. – Микки вцепился обеими руками в бутерброд и начал жадно рвать его зубами.
– На кого записать долг? – спросил бармен и достал из кармана авторучку.
– На Глеба Кудашева, – машинально ответил гнэльф, увлеченный едой, – на кого же еще?
Макс застыл на месте.
– Ты родственник Глеба или его друг? – спросил он растерянно.
– Считай, что родственник.
Бармен, воспользовавшись паузой в игре музыкантов, крикнул одному из них:
– Эд, ты посмотри, кто к нам пришел!
Эд нехотя приблизился к стойке и смерил презрительным взглядом лилипута-бродяжку, жадно уплетающего бутерброд с сыром.
– Что это? – спросил он у бармена.
Макс осклабился в улыбке:
– Родственник Глеба Кудашева!
Скорбь заволокла лицо Эда.
– Если это шутка, то она не удалась. Глеб был сирота, а скоро осиротеем и мы.
– Его дела так плохи? – сочувственно поинтересовался бармен.
– Не лучше наших. Без него мы – никто.
– Ну-ну, – успокоил мрачного музыканта гнэльф, – я попробую вам помочь. Эта последняя вещичка, которую мы на днях репетировали с тобой…
– Что?! Мы репетировали?!.. – перебил сболтнувшего лишнего гнэльфа сердитый Эд, и его лицо снова исказила гримаса презрения.
– Ну, не мы… Ты и Глеб, – поправился Микки. – Я могу попробовать ее спеть.
