— Почему за несколько тысяч драмов? Вам не кажется, что, узнав от героя, то есть от глупца, про зарытое под деревом золото, он пойдет и выкопает его? А потом еще женится на богатой девушке, скрыв свое криминальное прошлое.
Сказка вконец потеряла очарование, настолько она приблизилась к реальности.
— А может, это «Степной волк» Германа Гессе? — предложил я новую версию.
— А что, похож?
— Я не дочитал, но герой там — человек, то ли отвергнутый обществом, то ли отвергнувший общество.
— Откуда здесь взяться степному волку, Армения же горная страна? А вот волком Джека Николсона он вполне бы мог оказаться. И на самом деле съесть глупца, как в сказке.
— Потом его случайно ловят и тащат в зоопарк. А там выясняется, что остальные звери тоже раньше были людьми. Каждый рассказывает свою историю, кроме бедной обезьяны, которая как была обезьяной, так ею и осталась.
— Это почему же обезьяна бедная?
— Потому что… потому что она еще не произошла. То есть от нее еще не произошел человек. — «Она еще не произошла». Надо же такое ляпнуть. — Но почему это мы считаем, что волк обязательно мужчина? Из сказки Туманяна пол определить невозможно. Я, к примеру, знаю девушку, у которой имейл — «volchica132», то есть до нее уже была 131 волчица.
— Если это волчица, то как она потом, после того как выкопает золото, женится на девушке?
Она, похоже, уже точно решила, что волк завладеет и золотом, и девушкой. Во времена Туманяна однополых браков не было, так что я не стал возражать. Какое-то время мы шагали молча.
Со стороны одной из каменных скамей, двое из сидящих на которой по виду напоминали арабов, до меня стали долетать обрывки разговора:
— Подписали они договор на цельных три года, один он забрал, а второй — лысый…
— Поцеловал парень мамку-няньку в грудь, да и воротился домой…
— Поп на народ осерчал, говорит: «Что ж вы, проклятые, не дождетесь, чтобы человек помер, прежде чем в церковь-то его тащить? Я покуда его прикончил, совсем измотался…».
— Был такой человек, сам армянин…
Вдруг несколько человек из разных углов зала ожидания повскакали со своих мест и скрылись в той самой пещере, где были статуи. Несколько других вскочили вслед за ними, но потом, не зная как быть, растерянно уставились друг на друга. Мы тоже направились в ту сторону из своего дальнего угла, но не успели сделать и четырех-пяти шагов, как в выставочном зале сверкнула молния, раздался страшный гром, а чуть погодя из дверей выплыла тоненькая, реденькая струйка дыма. Мы подошли поближе и боязливо заглянули внутрь. Статуи сотрясались, а у одной, которая с нашего места была еле видна, изо рта и ноздрей шел пар. Напрягая слух, можно было уловить доносившуюся изнутри музыку: то ли ангелы, то ли черти исполняли хором какое-то песнопение. Пели красиво, но было в этом песнопении какое-то угнетающее величие, которое вызывало у меня чувство отчаяния.
Долгое время никто не произносил ни слова. Я подумал, что один из нас двоих тоже может вот так внезапно уйти, и поспешно спросил:
— А, кстати, как тебя зовут? Извини, я не запомнил.
— Тагуи. Наши меня Тагу называют.
Тагуи — царица… «Там были царицы, цари, князья, полководцы… — ни с того ни с сего произнес я про себя, но картину представить не смог. — Там были царицы, цари, известные политические деятели, кинозвезды… — Ну, этак пока дело до меня дойдет… — Там были царицы, цари, писатели…». Вот зациклился.
— А вы никогда не оказывались в положении Глупца? Как вы поступали?
— С чего бы начать?.. С того, что много работал, а вознаграждение было ничтожным? У нас еще май, а я уже перевел книгу, повесть эту почти до середины довел, однако перспективы с публикацией и гонорарами пока туманные. Ладно, забудем, это у всех у нас так. Золото?.. В восемнадцать лет я три месяца мешал бетон на золотом прииске на Чукотке. Это был добровольческий стройотряд, насколько я знаю — единственный в истории филфака. Но деревьев на Чукотке нет, даже кустов и тех нет, чтоб золото из-под них выкапывать. Самая пышная растительность в тундре — это трава. Там выше, чем на полметра над землей, ничто не растет. Землю рыть в условиях вечной мерзлоты — сплошная мука, она там твердая, как металл: раскрошишь на пядь, должен ждать, пока подтает, чтобы вычерпать воду и рыть дальше… А вообще, за вывоз золота с прииска и вообще из всего края десять лет полагалось. Никто из нас золота не привез. Потом я повстречал одну девушку, женился на ней, дважды, от каждого брака — по ребенку. Вот уже несколько лет мы живем раздельно.
