— Укия, ни один наркотик не сообщит тебе ничего нового про войны банд. Наркотики могут только изувечить твой мозг.
— Макс, это был не наркотик. Это была мышь, и с ее помощью я многое узнал.
— Память? Мышь? Какая мышь?
— Обычная, полёвка. Как Микки-Маус, только настоящая.
Детектив положил ладонь на лоб Укии.
— Тебе все еще нехорошо. Юноша оттолкнул его руку.
— Я уже в порядке, тебе только кажется, что я брежу. Объяснить это невозможно. — Откинув одеяло, он выбрался из постели; он чувствовал, что хочет пить и страшно проголодался. Оглядевшись, он нашел халат и надел его. — Да ты мне всё равно не поверишь.
Макс в раздражении взмахнул руками.
— Значит, ты ничего мне не расскажешь? И мне опять придется гадать, что же такое с тобой проделала Стая? Ты больше не доверяешь мне?
Укия прикрыл глаза. Как они до такого докатились? Между напарниками образовалась трещина, последние несколько дней она росла и теперь грозила поглотить их. Как же он это допустил? И что теперь делать?
— Макс, я доверяю тебе больше, чем всем остальным, вместе взятым. Я даже себе не настолько доверяю. До этой истории с Дженет Хейз я знал, что я твой напарник, брат Келли и сын своих мам. Я любил свою работу, любил жизнь, а потом все покатилось в тартарары. — Он снова упал на край кровати и затряс головой. — Я как будто попал в Зазеркалье. Тело девушки превращается в хорьков, Стая залезает ко мне в мозг и просматривает воспоминания, как будто я — компьютерный монитор. И я могу общаться с ними мысленно! Я читаю их мысли, а они — мои. Прошлой ночью я видел, как Ренни порезал руку, и его кровь натекла вот в эту банку из-под кофе. — Он протянул ее Максу. — — Когда я приехал домой, то увидел, что его кровь превратилась в мышь. Я взял ее в руки, и она слилась с моим телом. — Укия сам осмотрел банку. — Пожалуй, эта история с мышью лучше всего характеризует мою жизнь в последние три дня. Как я могу просить, чтобы ты мне поверил, если сам себе не верю? А все это еще цветочки по сравнению с тем, что я узнал сегодня ночью.
Макс, Господи, все, что я о себе думал, — неправда! Я не человек, Макс, и никогда им не был. Мой отец — непокорный участник вторжения флота чужой цивилизации. Моя мать понесла ребенка с помощью их машины, и я — первый шаг к завоеванию Землю. Вот почему Стая собиралась убить меня! Отец создал Стаю, чтобы остановить вторжение, защитить мир, и они считали меня угрозой этому миру. Я их единственный производитель потомства. — Укия сжался от внезапного отчаяния. — Боже мой, Индиго! Что я ей скажу? А если она забеременела? Мы предохранялись, но вдруг со мной это не работает? А если я ее заразил? Как же ей сказать, что я — инопланетное чудовище?
— Укия, прекрати. — Макс поднял его и по смотрел ему в глаза. — Если ты таким родился, то ничего не изменилось. Ты остался таким, каким всегда был: добрым, честным, любящим человеком. Я видел, как ты шестнадцать часов подряд шел по колено в грязи, чтобы отыскать маленькую девочку, как на тебе загорелись подошвы, когда ты спасал скаутов от лесного пожара. Я вытаскивал тебя из ливневого коллектора, где ты едва не утонул, потому что продолжал идти по следу. Ты знаешь, что такое доброта, сочувствие, любовь и человечность. Я всегда тобой гордился и доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было в мире. Тут все осталось как прежде.
Укия потер лицо и укололся о щетину.
— Что мне сказать Индиго? Я не могу молчать про это. Это как не сказать ей, что у меня СПИД.
— Пока не знаю. Давай спустимся, позавтракаем, ты мне все расскажешь, и мы посмотрим, что тут можно сделать.
В холодильнике оказалось почти пусто: немного масла и сметаны, дюжина яиц, пинта грибов, галлон молока, банка консервированного апельсинового сока, кусочек сыра, шоколадный сироп и четыре батарейки размера АА. Ну точно, сегодня суббота, а по субботам мама Лара обычно опорожняет холодильник и ездит за продуктами. Укия вымыл пять картофелин и положил их в микроволновку; пятую он съел сырой. Всю дюжину яиц он разбил в стакан, собираясь выпить, но Макс ему помешал.
— Терпеть не могу, когда ты так питаешься!
