Танамнит и его возлюбленная стояли лицом друг к другу. Их разделяли примерно три капта, а между ними, как раз в самом центре храма, сияла диуриновая звезда. Диннар сделал её из прозрачного бесцветного камня. Иногда в лунные ночи она становилась совершенно белой.
«Что-то не так, — размышлял Диннар. — Ведь это храм Чёрной звезды… Может, взять другой камень — хотя бы лиловый иди красный… Но тогда не будет такого удачного освещения. Фигуры потеряются… Ладно, если верить Махтуму, всё в мире имеет свою противоположность. Будем считать, что это белый двойник Чёрной звезды. В лунные ночи пустыня выглядит как белый двойник тёмного неба. Пусть Танамнита и его супругу окружают светлые звёзды. Ведь Чёрная звезда и в небе окружена множеством белых, голубых и жёлтых звёзд».
Великая Ночь всегда пугала людей. В небе целых два тигма не было ни солнца, ни яркой луны. Только бледная Кама слабо светилась среди звёзд. Она напоминала Диннару маленькое тусклое оконце… Окно, которое ему никогда не открыть. Он уже почти смирился с этим, когда Трёхликая неожиданно послала ему видение.
В тот день он уснул прямо на полу возле круглого озера, и богиня явилась ему в образе женщины со светлыми волосами и светлыми глазами, сияющими, словно две маленькие луны, на её мрачноватом смуглом лице. Диннар не мог определить, стара она или молода, красива или нет. Казалось, все эти понятия к ней вообще неприменимы. Она что-то говорила. Диннар не понял ни слова, а когда проснулся, обнаружил, что озеро светится странным мерцающий светом. Потом оно померкло и стало похоже на потемневшее металлическое зеркало, в котором Диннар увидел девушку… Или женщину? Он опять поймал себя на том, что затрудняется определить её возраст. Тонкой девичий стан и нежная красота говорили о юности, но на бледном чуть надменном лице лежала печать зрелого ума и глубокой печали. Волосы незнакомки сияли, как серебро под луной. И глаза у неё были какие-то странные — серебристые, ясные и… совершенно непроницаемые. Видение исчезло очень быстро, и Диннар был в отчаянии. Он мог бы смотреть на прекрасную незнакомку хоть целую вечность. Он не отошёл бы от озера даже под страхом голодной смерти, если бы знал, что, пока он на неё смотрит, она не исчезнет. Что это? Очередная насмешка богини?
«Эта женщина слишком красива, чтобы быть реальной — думал Диннар. — Зачем Кама послала мне этот призрак? Если бы я мог его удержать! Если бы я мог овладеть камангой! Трёхликая смеётся надо мной. Она дразнит меня, показывая то, чего я никогда не смогу получить».
Ни одна из многочисленных попыток сделать статую незнакомки не увенчалась успехом. Девушка с серебряными волосами поразила Диннара своей красотой, но рассмотреть её как следует он не успел.
«Ну и ладно, — говорил он себе. — Может, поглядев на неё подольше, я нашёл бы массу недостатков и избавился от этих чар. Она слишком бледна, а лицо длинное… И вообще в ней что-то не так…»
В облике незнакомки не было гармонии… Или чего-то ещё, что Диннару хотелось бы восполнить. Для этого он должен был увидеть её снова, но Кама не слышала его заклинаний. Вернее, не хотела говорить. Как будто сказала слишком много и жалела об этом.
В Лунном городе постоянно горели диуриновые фонари, которые Диннар установил ещё в начале Великой Ночи, однако люди всё равно боялись отходить далеко от своих жилищ. Еды и топлива на эти два тигма было заготовлено достаточно, так что марвиды и марканы целыми днями сидели в подземельях возле костров. В это время цикла было холодно.
Диннар чуть ли не каждый день совершал прогулки по тёмной пустыне, пешком или верхом на каком-нибудь из своих каменных зверей. В Сатхаме тоже горели фонари, но её улицы были совершенно безлюдны. На период Великой Ночи Диннар приостановил здесь всякие работы. Город напоминал царство теней и статуй. Каменные существа и их бесплотные чёрные двойники… Как будто каменный бог и царь тьмы установили здесь двоевластие. Обычных фонарей в Сатхаме было немного. Большинство улиц освещали либо фигуры, целиком сделанные из диурина, либо изваяния чудовищ с диуриновыми глазами, которые ярко горели в темноте.
