— Даже у древних колдунов?
— Даже у них, Диннар. Но ты… Ты ещё в детстве умел то, что не под силу взрослым колдунам, которые в течение долгих лет тренировали своё анх и оттачивали своё искусство. Такие, как ты, рождаются раз в тысячу… Нет! В три тысячи лет. Я научу тебя разговаривать с Камой, а потом ты сам попробуешь с ней договориться.
Но договориться с Камой оказалось нелегко. Прошёл не один год, прежде чем она начала изредка отзываться на заклинания, произносимые Диннаром. Причём послания её были смутными и лишёнными всякого смысла. Богиня как будто смеялась над ним, давая ему понять, что он ломится в те двери, которые никогда для него не откроются. Иногда он чувствовал себя глупым ребёнком, который пристаёт к взрослому с вопросами, а тот, чтобы только отвязаться, отвечает что-нибудь насмешливое и двусмысленное.
Уроки у озера с самого начала только утомляли и раздражали Диннара. Его любимым занятием по-прежнему оставалось ваяние. Ещё в первые дни своего пребывания во дворце он обнаружил просторное помещение, заваленное каменными глыбами самой разной величины. Здесь было много зиннурита — и золотистого, и похожего на серебро. А ещё больше было такого, что Диннар видел впервые.
— Это хальцион, — говорил Махтум, показывая ему мутноватые полупрозрачные глыбы. — Он бывает почти всех цветов, как и диурин, только в отличие от диурина не растёт.
Колдун показал Диннару диуриновые залы, похожие на причудливые сады, поросшие каменными деревьями и цветами.
— Эти камни действительно отчасти являются растениями, и мы умеем их выращивать. Белые колдуны построили этот подземный дворец ещё до Великой войны. На всякий случай. Они знали, что конец её может быть именно таким, каким он и оказался… К тому же, многим из них и до этого приходилось скрываться от властей. Дворец строился тайно, однако его украшали лучшие мастера — ваятели, резчики по камню. Белые колдуны умели привлекать народ на свою сторону. Здесь хранятся сокровища, на которые можно было бы купить весь мир. Но зачем покупать, если можно завоевать, не рискуя при этом своей собственной жизнью?
Побывал Диннар и в сокровищнице, ломившейся от золота, серебра, уллатина, всевозможных драгоценных и полудрагоценных камней, а также прекрасных ювелирных изделий.
Некоторые помещения дворца просто ослепляли его своим роскошным убранством. Залы с зеркальными полами, в которых отражались колонны, инкрустированные драгоценными камнями, залы с колоннами в виде огромных деревьев, у которых среди золотой листвы горели светильники в форме плодов, а на ветвях сидели диковинные птицы. Диннар поначалу принимал их за настоящих. Статуи людей и зверей, буквально наводнявшие дворец, были изваяны столь искусно, что их тоже можно было спутать с живыми. Даже картины на коврах в покоях Диннара, создавали иллюзию реальности, особенно в полумраке. Его спальню украшал растительный орнамент из драгоценных камней и диурина, который при необходимости можно было зажигать. Четыре колонны в виде цветов упирались в потолок концами диуриновых лепестков. Когда он их зажигал, они горели нежно-лиловым светом. Почти все светильники во дворце были диуриновыми. В некоторых залах освещение создавали диуриновые рельефы на стенах или колоннах, статуи из диурина или просто кристаллы этого чудесного камня. Обычно они горели мягким, приглушённым светом. Их можно было зажигать и ярче, но делали это редко.
Диннару нравились царящие во дворце сумрак и прохлада. В его апартаментах были камины, но топить их почти не приходилось. Диннар давно уже заметил, что он гораздо лучше других переносит и холод, и жару. А яркий свет он зажигал, только когда работал с камнем. Статуи, которые он здесь увидел, пробудили в нём невольную зависть к их давно умершим создателям. Диннар понял, что не успокоится, пока не достигнет такого же мастерства.
— Не слишком ли много времени ты на это тратишь? — спрашивал иногда Махтум.
— Не слишком, — отвечал Диннар. — Камень прибавляет мне сил.
Самое странное, что со временем он научился не только зажигать, но и растить диурин. Впрочем, больше он ничего растить но мог. Нигма подчинялась ему только тогда, когда он имел дало с камнем.
