«Наверное, она считала себя самой красивой на свете, — думал Диннар. — Может, она и была самой красивой, если её полюбил величайший из богов. А я найду женщину красивее её. Вот найду и всё!»
Он очень рано начал интересоваться женщинами и гораздо раньше своих ровесников стал мужчиной. В двенадцать лет он был ростом с пятнадцатилетних марвидов. Никто во всём племени не решился бы меряться с ним силой. Он считался лучшим охотником и занимал одно из самых почетных мест на совете. Впрочем, Диннар редко являлся на совет и уходил оттуда, когда ему вздумается. Никто не возмущался. Ему даже казалось, что все вздыхают с облегчением, увидев, как он встаёт, собираясь уйти. Большую часть времени он посвящал ваянию, а когда хотел развеяться, отправлялся на охоту. Выслеживая и преследуя добычу, Диннар забывал о той мучительной, порой беспросветной тоске, которая наваливалась на него в периоды творческих кризисов. Чем отвратительней у него было на душе, тем дольше он пропадал в аюмах.
Охотился Диннар один. Другие охотники из страха перед мангурами ходили в аюмы группами не меньше трёх человек и никогда не оставались там на ночь. Диннар не боялся каменного зверя. Он не боялся ни Маррана, ни его слуг. Ведь он был сыном Танамнита, а каменное царство создали дети тьмы.
Старые охотники говорили, что мангур имеет обыкновение завораживать свою жертву. Под его взглядом человек или животное цепенеет и не в силах даже сдвинуться с места. Отсюда и поверье, что священный зверь Маррана может одним взглядом обратить живое существо в камень.
Диннар хорошо запомнил свою первую встречу с мангуром. Ему было десять лет, и он уже почти год как ходил в аюмы. Обычно пустынные жители становились охотниками не раньше двенадцати. Однажды, подстрелив таргана, Диннар решил тут же утолить голод. Он целый день выслеживал добычу, а сушёное мясо, которое ему дала с собой Сатха, съел ещё вчера. Диннар жадно припал к надрезу на шее животного. Свежая кровь была любимой пищей охотников. К тому же она быстро восстанавливала силы. Диннар очень устал и потерял бдительность. Он не заметил, как подошёл мангур, и поднял голову, лишь когда увидел в двух шагах от себя большую тень. Зверь был красив и ужасен одновременно. Его плотная, неуязвимая для копий и стрел кожа отливала серебром. Над головой устрашающе вздымался жёсткий гребень. На шее он был покороче, на загривке снова топорщился, словно гряда острых клинков, потом, резко уменьшаясь, тянулся вдоль спины и доходил до самого конца длинного, мощного хвоста. Мангур был неподвижен, как изваяние. Четыре сильные когтистые лапы прочно упирались в песок. Он не спешил нападать. Наверное, он знал, что этот человечек никуда от него но денется. Диннар тоже это знал.
«Марран, зачем ты послал ко мне своего зверя? — мысленно обратился он к каменному богу. — Ты хочешь испытать меня? Ты же знаешь, я не из этих…Я не испугаюсь, даже если мне суждено умереть».
И он посмотрел прямо в холодные немигающие глаза мангура. Сперва он подумал, что у зверя нет зрачков, но, приглядевшись, понял — они просто очень маленькие, и их почти не видно. Может быть, поэтому глаза мангура кажутся такими пустыми и страшными. Диннар вспомнил слова Сатхи: «Глаза каменного зверя — врата смерти». Он почувствовал, как цепенеют ноги. От зверя исходила явственно ощутимая волна силы, которая постепенно подчиняла его, Диннара, волю. Эти пустые глаза засасывали, пожирали его. Диннар понял: каменный зверь сперва пожирает душу, а потом тело.
— Ну уж нет! — крикнул он, стряхивая оцепенение. — Тебе не забрать мою душу, слуга Маррана! Оставь меня. Уйди прочь. Передай своему господину, что сын Танамнита неподвластен ему. Уходи. Я не из этих. Я не отдам свою жизнь просто так!
Диннар выхватил из-за пояса длинный кинжал. Он продолжал смотреть зверю в глаза. Шкура мангура неуязвима, но можно ударить в глаз.
«Пусть это будет мой последний удар, но я…»
Диннар по успел додумать свою мысль. Произошло нечто странное. Зверь слегка подался назад. Глаза его стали закрываться. Диннар с удивлением смотрел, как медленно опускаются плотные кожистые веки. Потом мангур вытянул шею и, наклонив голову, издал тихий шипящий звук. Морда чудовища была на уровне лица Диннара и совсем близко, но он не испытывал страха. Он знал, что зверь не нападёт. Его глаза — врата смерти — были закрыты. Диннар подобрал добычу и ушёл, а мангур все стоял, словно оцепенев или погрузившись в глубокий сон.
