— Но, Франк, я не понимаю тебя…
— Меня арестовывают в Гамбурге, — спокойно и даже весело начал он. — Меня арестовывают за груз наркотиков и еще дымящийся револьвер. Ты же, дорогая, в это время пребываешь в Париже…
Он замолчал, устало опустил веки и вздохнул:
— Теперь продолжай ты, я слушаю!
Лиза выпрямилась.
— Нет, Франк! — с пылом произнесла она. — Нет, я не согласна. Ты не имеешь права быть несправедливым до такой степени. Ты свободен уже несколько минут. Свободен, Франк! И вместо того, чтобы наслаждаться вновь обретенной свободой, ты хочешь знать, как я распоряжалась своей свободой. Это…
Она запнулась в поисках нужного слова: оно должно быть точным, но не шокировать его.
— Это бесчестно, — сказала она, выдерживая ясный взгляд своего любовника.
На губах Франка по-прежнему блуждала ужасная улыбка.
— Меня арестовывают в Гамбурге, — снова завел он, — а ты в это время находишься в Париже… Ну же, давай, начинай!
Лиза чувствовала, что эта непреклонная воля ломит ее сопротивление.
— Ну что ты хочешь услышать от меня! Я описывала тебе всю свою жизнь, день за днем, целые пять лет! Что тебе еще нужно?
— Когда ты писала мне, я не сидел напротив тебя, чтобы не дать тебе соврать!
Тумак, которым он наградил ее, мог бы сойти за дружеский, если бы Лизе не стало больно.
— Ну же, милашка, рассказывай!
Лиза скрестила на груди руки. Она ощущала внутри себя глубокую пустоту. Женщина не знала, как реагировать. Восстать или подчиниться? Успокоить его нежностью или яростью?
— Через полчаса, — выдохнула она, — за нами придет корабль, он отвезет нас к спасению.
Она принялась нежно гладить Франка по затылку. Он попытался вывернуться, но Лиза продолжала ласкать его.
— Мы будем спать вместе, — продолжала Лиза, как под гипнозом, — прижавшись друг к другу, как два зверя. А завтра, когда вернется день, Франк, когда он вернется…
Ее взгляд блуждал по темной стеклянной двери; от волнения у нее сжало горло. Проснувшийся Баум подошел поближе и с интересом уставился на них. Затем он что-то прошептал. Лиза кивнула и спросила Франка:
— Знаешь, что он сказал?
Франк отрицательно покачал головой.
— Он сказал, что если женщина кладет свою руку — вот так — мужчине на затылок, то это значит, что она его любит.
Франк решительным жестом убрал руку Лизы со своего затылка, смерив при этом взглядом немца.
— Боже мой, да будешь ли ты говорить! — взорвался он. — Не пытайся заговаривать мне зубы, со мной это не пройдет.
— Говорить?
Она была готова разрыдаться.
— Говорить, чтобы что сказать, Франк?
— Все! У нас полно времени! — ответил он.
Франк был неумолим, как стрелки часов.
— Ты — в Париже, меня в это время арестовывают в Гамбурге… Прошу тебя, умоляю, продолжай…
Притянув ее к себе, он прижался лбом к ее лбу.
— Бедная милая Лиза, — совершенно искренне прошептал он. — Как же я мучаю тебя. Да? Подожди-ка, я помогу тебе… Кто сообщил тебе эту новость?
— Паоло, — с безжизненным видом ответила Лиза.
— Как?
— По телефону.
— Что ты при этом почувствовала?
Она приподняла голову, чтобы взглянуть на него.
— Мне стало холодно.
— А потом?
— Просто холодно.
— Что ты сделала?
— Я позвонила Мадлен: ее муж адвокат.
— Что она сказала тебе?
Лиза грустно улыбнулась. Затем, не моргнув и глазом, ответила с некоторым ядом:
— Она сказала мне, что я сумасшедшая, раз люблю такого мужчину, как ты.
Он никак не отреагировал, даже не улыбнулся иронично. Его лицо было неподвижным, как маска.
— А ее муж? Что он тебе сказал?
— Что в Германии не существует смертной казни.
И, помолчав, Лиза вздохнула:
— Это стало моей первой радостью.
— Это он направил тебя к Гесслеру?
— Он перезвонил мне немного позже. За это время он выяснил, что в Гамбурге Гесслер считается лучшим адвокатом по уголовным делам. Я сразу же направила ему телеграмму.
— А потом?
— Я села в самолет.
Вопросы Франка напоминали щелканье метронома. С механическим холодом они отсчитывали ритм драмы.
— Я встретила Гесслера и сказала ему, что тебя нужно спасти любой ценой.
— И что же ответил тебе этот милый адвокат?
— Что нельзя спасти человека, убившего полицейского, ни в одной стране мира это невозможно.
— У него дома мещанская обстановка? — внезапно спросил Франк.
