— Вы все поняли?
— Да, месье Анри-Жорж.
— Первое: ваши мечтания прерваны внезапным вторжением. Второе: вы чуете неладное. Третье: из боязни услышать самое страшное вы не решаетесь задать вопрос. Все на месте?
Я тайком наложил на себя крестное знамение. Мов заметила мое движение и дала понять, что душой она со мной. Никогда еще девушка не казалась мне такой хрупкой и беззащитной. Скромно сидящая в своем углу, она была далеко-далеко, словно я смотрел на нее в перевернутый бинокль.
Я занял свое место. Свет прожекторов пригвоздил меня к кровати. Ослепленный, я едва видел дверь, в которую должен был постучать сосед.
— Тихо! Идет съемка!
— Объявляй!
— «Лошади», двадцать шесть, дубль первый!
Хлопок.
— Начинайте!
Анри-Жорж прокричал последнюю команду таким тоном, каким дрессированной собаке приказывают прыгать через горящий обруч.
Я неподвижно лежал на кровати, прикрыв глаза. Раздался стук в дверь. Немного подождав, я издал сдавленно: «Войдите». Появился сосед. Эту роль исполнял Франсуа Матье, артист из «Комеди Франсэз». Довольно невзрачный на вид, он потрясающе владел актерским ремеслом, играл каждую букву произносимого текста.
— Привет!
Я, не мигая, следил за его приближением, пока у меня не закололо в глазах. Затем встал на четвереньки.
— Стоп!
С самого начала съемки я опасался этого момента, даже хотел сказать режиссеру: «Плохо ли, хорошо ли я буду играть, не останавливайте съемку. Дайте мне пообвыкнуть. Я ведь вовсе не самоуверенная звезда, а всего лишь перепуганный насмерть паренек». И вот теперь роковое слово прозвучало, знаменуя собой начало моего конца. Пока я так думал, Анри-Жорж склонился надо мной с недовольным видом.
— Нет, нет и нет!
— Что-то не так? — пролепетал я.
— Вы встаете на колени с таким видом, словно собираетесь трахнуть девчонку. Вам необходимо сыграть следующее: вы предавались мечтам, вам помешали, вы чувствуете неладное. Ощущаете тревогу, то есть постепенно превращаетесь в существо, которым полностью овладел страх. Дикий зверек, которого вспугнули. Понятно?
— Да.
— Начинаем сначала. Готовы?
Мы повторяли эту сцену восемь раз, но нужного результата так и не добились. Я совсем перестал играть. Голова наполнилась густым туманом, и из нее напрочь улетучились все указания Анри-Жоржа, касающиеся моего героя. Я уже абсолютно не представлял себе, для чего нахожусь в этой комнате, с какой целью явился ко мне Франсуа Матье. После восьмого дубля Анри-Жорж уже не кричал. Мертвенно-бледный, он холодно смотрел на меня неподвижными и круглыми, как пуговицы, глазами.
— Ступайте к себе в уборную, Теланк. Я к вам сейчас приду.
В панике я совершенно забыл о Мов и был удивлен, обнаружив ее плачущей в моей уборной. Увидев меня, она вскочила на ноги.
— Получилось?
— Нет, Мов. Я совершенно не могу играть…
— Я это поняла. Какой ужас, Морис. Ты ни на что не способен без нее.
Эта мысль была для Мов особенно невыносима. Я прислонился спиной к холодной стене и почувствовал облегчение. Вскоре, в сопровождении Мованна, явился Анри-Жорж. Они, судя по всему, уже успели обменяться мнениями по поводу меня. Оба выглядели расстроенными. Первым с унылым видом заговорил Мованн:
— В чем дело, Теланк?
— Я не знаю, месье Мованн… На съемочной площадке на меня нападает коматозное состояние, с которым я не в силах справиться.
— Откуда оно берется, это коматозное состояние? — заорал Анри-Жорж. — Вы можете объяснить?! Вы способны играть или нет?! Если нет, то какого хрена вы делаете в павильоне, мой мальчик?
Режиссер был в крайнем раздражении. Мованн даже не пытался заставить его взять себя в руки.
— Кто снимался в «Добыче», вы или ваш брат-близнец, отвечайте!
В этот момент в разговор вступила Мов. Оторвав руки от лица, она произнесла:
— Это она!
Все посмотрели на девушку. Мованн и Анри-Жорж одновременно догадались, что она имела в виду. Продюсер обратился ко мне:
— Эта правда, Теланк?
— Да, месье. Люсия Меррер умела заставить меня играть, так как она мне предварительно показывала, что я должен делать. Это великая актриса. А я лишь имитировал ее игру. Я просто попугай, без нее я не в состоянии сделать ни единого движения…
