— Ба, да это же Дон Жуан! Как вам удалось войти?
— Кто это? — поинтересовался один из ее приятелей.
— Постельный друг моей тетки!
Решив, что это шутка, молодые люди дружно расхохотались. Приятель Мов весьма радушно предложил:
— Располагайтесь, старина!
Это был высокий тип с коротко остриженными волосами и близоруким взглядом.
— Мов, уйдемте отсюда, прошу вас! — умолял я, пытаясь придать своему голосу твердость.
Она покачала головой.
— Ни за что! Мой маленький Морис! Мне здесь очень весело.
Я чувствовал себя идиотом.
— Мне очень жаль вас, Мов, если вам нравится подобное заведение…
— Я знаю, что вы лично предпочитаете спальни пожилых дам…
Я дал ей пощечину с такой силой, что она выронила стакан. Ее дружок с угрожающим видом попытался подняться, но ему мешал стол, так что я без труда, слегка толкнув, усадил его на прежнее место. Происшествие осталось незамеченным в дьявольской вакханалии. Мов взирала на меня злым и внимательным взглядом. Я, как ребенку, протянул ей руку.
— Ну-ка, быстро пойдем отсюда! Зачем устраивать скандалы?
— Это вы у нас непревзойденный мастер устраивать скандалы, — начала было ехидничать Мов, но я оборвал ее:
— Поговорим об этом после. А сейчас я умоляю тебя уйти со мной.
— А я вас умоляю оставить меня в покое, провинциальный Дон Жуан!
И вновь раздался взрыв хохота. Близорукий стал подбивать своих друзей:
— А этот тип не умеет себя вести. Надо бы выйти и поучить его хорошим манерам.
Но остальные были не настолько разогреты, чтобы затевать ссору. К тому же они чувствовали, что едва держатся на ногах. Тем не менее отказать себе в удовольствии покуражиться надо мной на глазах у девушек было выше их сил.
— Ну-ка, — заявил один из них, — вали отсюда к своей старой б…, а нас оставь в покое, мы тебя не звали.
Я схватил его за ворот водолазки.
— Оставьте меня, — завопил парень, что я и сделал, сопроводив это действие небольшим ударом, от которого тот перелетел через свой табурет. Надо сказать, что я довольно силен, возможно, потому, что все свободное время посвящал спорту.
Внезапно я получил страшный удар в лицо: приятель Мов запустил в меня тяжелой пепельницей. Вид крови, хлынувшей из разбитых губ на рубашку, мигом привел компанию в чувство. Они смотрели на меня со смущенным видом. Нападавший примирительно сказал:
— Послушайте, вы сами нарывались. Садитесь, старина, давайте выпьем. Что будете: джин-тоник или виски?
Я не реагировал на него, обращаясь только к Мов.
— Мов, вы по-прежнему отказываетесь пойти со мной?
Она поднялась. Я посторонился, пропуская ее вперед.
Компания молча следила за нами.
Служитель у входа выпученными от изумления глазами уставился на мое окровавленное лицо, но вопросы задавать не отважился. Я уселся в красный автомобиль Мов. Девушка вытащила из-под щетки квитанцию и выбросила ее. Затем села за руль. Она не сразу нашла ключи от машины. Пока она рылась в сумочке, я достал носовой платок и стал прикладывать его к кровоточащим губам, которые неимоверно раздулись. Во рту я ощущал противный вкус крови.
Наконец ключи были найдены. Машина тронулась. Мы молча ехали по набережной до Трокадеро. Но, вместо того чтобы пересечь мост, Мов вдруг притормозила перед Эйфелевой башней и повернула ко мне свое бледное лицо.
— Морис, я очень сожалею…
Я взглянул на нее и распухшими губами как можно беспечнее произнес:
— Я сам во всем виноват. Если бы не влез в вашу жизнь, вам не пришлось бы искать сомнительных развлечений.
Она осторожно взяла мою голову в свои ладони и заглянула мне в лицо. В ее голубых глазах стояли слезы. В неожиданном порыве она прижалась губами к моему окровавленному рту. Это даже нельзя было назвать поцелуем. Это было одновременно больше и меньше, чем обычная любовная ласка. На мгновение мы замерли. Когда Мов отодвинулась от меня, ее губы тоже были красными от крови. Это производило странное впечатление.
Я ничего не сказал, испытывая и счастье, и печаль.
Мов повернула ключ зажигания. Мотор негромко заурчал.
— Морис, я хотела бы вам сказать одну вещь.
— Говорите!
— Но это секрет!
— Тогда не говорите…
Можно было и не изображать из себя джентльмена. Ей слишком хотелось выговориться…
